Лиза Клейпас - Искушай меня в сумерках
Стянув с девушки муслиновую сорочку, Гарри бросил ее на пол. Он пристально вглядывался в лицо жены, в равной степени испытывая сильное желание и благоговение. Она была непередаваемо красива, раскинувшаяся перед ним в сладкой страстности... растерянная, взволнованная, неуверенная. Она смотрела отсутствующим взглядом, словно пытаясь, одновременно разобраться во множестве нахлынувших на нее ощущений.
Гарри сорвал с себя одежду и опустился на Поппи.
– Дотронься до меня, – он был неприятно удивлен, скрежещущими интонациями в своем голосе... он никогда и никого прежде не просил об этом.
Медленно ее руки поднялись и скользнули вокруг его шеи. Пальцы Поппи сплелись в коротких завитках у него на затылке. Робкая ласка вызвала у Гарри стон удовольствия. Он лег рядом с ней, осторожно положив руку между ее бедрами.
Приученный работать с тонкими механизмами, Гарри был чувствителен к каждому едва различимому отклику ее тела. Он легко определил, какие ласки ей больше нравились, что ее возбуждало. Когда она увлажнилась, Гарри скользнул пальцем внутрь, и Поппи легко его приняла. Но когда он попробовал добавить второй, девушка вздрогнула и инстинктивно попыталась отстранить его руку. Убрав пальцы, Гарри продолжил нежно гладить ее, уговаривая расслабиться.
Вжав Поппи спиной в кровать, Гарри навис над ней. Он услышал, как участилось ее дыхание, когда расположился между ее бедрами. Но не пытался войти в нее, только позволил почувствовать его давление, длину, упиравшуюся в ее мягкий венерин холм. Он знал, как дразнить, как заставить ее возжелать большего. Он двинулся в самом нежном намеке на толчок, скользя по влажной, сладко уязвимой плоти, затем медленно стал вращать бедрами, добавляя каждому движению чуть больше значения.
Ее ресницы наполовину опустились, между прекрасными бровями залегла легкая складка... она хотела того, что он давал ей. Поппи хотела напряжения, сладкой муки и облегчения. Запах пота смешался с ароматом роз, углубив его, придав легкий намек на мускус, такой дико возбуждающий и пьянящий, что ему захотелось немедленно устремиться вперед. Но Гарри скатился на бок, подальше от соблазнительной колыбели ее бедер.
Он скользнул рукой по ее холмику, и его пальцы снова осторожно вошли в нее, прикосновения были бережными и успокаивающими. На сей раз ее тело расслабилось и приветствовало его. Целуя ее горло, он ловил губами дрожь от каждого стона. Гарри чувствовал слабое, ритмичное сжатие вокруг пальцев, когда начал мягко проталкивать их глубже. Всякий раз, когда она сжимала их со всей силы, он позволял руке скользнуть еще глубже. Поппи часто и тяжело задышала и непроизвольно подняла бедра вверх.
– Да, – шептал Гарри, обдавая горячим дыханием раковину ее уха. – Да, я в тебе, когда ты двигаешься. Покажи мне, что ты хочешь, и я дам тебе этого столько, сколько ты хочешь и так долго, как ты хочешь...
Тугие стенки ее лона сжали его пальцы, вызывая у Поппи чувственную дрожь. Он чувствовал каждую сладкую пульсацию, наслаждаясь ее кульминационным моментом, переживая его с ней.
Приподнявшись над женой, он раздвинул ее бедра шире и опустился между ними. Прежде, чем ее пресыщенная плоть начала закрываться, он устремился туда, где она, влажная, была готова принять его. Мысли покинули Гарри. Он с усилием вошел в сжимающееся лоно, это оказалось труднее, чем он предполагал, несмотря на источаемую обильную влагу.
Поппи застонала от неожиданной боли, напрягшись всем телом.
– Держись за меня, – прохрипел Гарри. Она повиновалась, обхватив руками его шею. Входя, он приподнял ее бедра, стараясь облегчить для нее усилившееся, ставшее более глубоким, более тяжелым давление. Плоть девушки была невероятно тугой, горячей и сладкой. Гарри пытался подарить наслаждение жене, не в силах помочь себе до тех пор, пока не окажется полностью погруженным в ее мягкий жар.
– О Боже, – шептал он, с усилием заставляя себя все еще сдерживаться, давая ей возможность привыкнуть к нему.
Каждый нерв требовал движения, скольжения, трения, которое принесет ему освобождение. Он мягко шевельнулся. Но Поппи скривилась, а ее ноги напряглись с обеих сторон от него. Он снова остановился, поглаживая девушку.
– Не останавливайся, – прохрипела она сдавленным голосом. – Все в порядке.
Но это было не так. Гарри снова двинулся, и услышал страдальческий звук. Еще один, и Поппи сжала зубы. Каждое его движение вызывало у нее боль.
Сопротивляясь ее мертвой хватке на его шее, Гарри отодвинулся достаточно далеко, чтобы посмотреть ей в лицо. Поппи побледнела от боли, ее губы обескровели. Черт побери, это так болезненно для всех девственниц?!
– Я подожду, – сказал он резко. – Через минуту станет легче.
Она кивнула, сжав губы и закрыв глаза.
И они застыли, обнявшись, Гарри пытался успокоить ее. Но ничего не изменилось. Несмотря на согласие Поппи, это было явным мучением для нее.
Гарри зарылся лицом в ее волосы и выругался. Он вышел, невзирая на протест своего тела, каждая клеточка которого требовала, погружения и освобождения.
Девушка не смогла сдержать облегченного вздоха, освободившись от болезненного вторжения. Услышав этот звук, Гарри чуть не взорвался от убивающей неудовлетворенности.
Он услышал, как жена прошептала его имя, в ее голосе звучал вопрос.
Не глядя на нее, Гарри поднялся с постели и, шатаясь, пошел в ванную комнату. Он уперся руками в облицованную кафелем стену и закрыл глаза, пытаясь вернуть себе самообладание. Через несколько минут он включил воду и начал мыться. Гарри обнаружил пятна крови... Кровь Поппи. Этого следовало ожидать. Но ему от такого зрелища хотелось завыть.
Потому что последнее, чего он хотел на земле, это причинить жене боль хотя бы на мгновение. Да он скорее умрет, чем причинит ей вред.
Боже милостивый, что с ним случилось? Он никогда не хотел чувствовать что-либо подобное ни к кому, он даже представить себе не мог, что такое возможно.
Он должен это остановить.
Страдающая от боли Поппи, в замешательстве лежала на боку и прислушивалась к доносившимся из ванной комнаты звукам. У нее жгло там, где он проник в нее. На ее бедрах было немного крови. Поппи хотелось подняться с постели и тоже вымыться, но мысль о выполнении такого интимного действия в присутствии Гарри... нет, она еще не готова к этому. Она чувствовала себя неуверенно, потому что даже при всей своей невинности Поппи понимала, что муж не завершил любовный акт.
Но почему?
Было что-то, что ей следовало сделать?
Она допустила какую-то ошибку? Наверное, она должна была держаться более стойко. Поппи старалась изо всех сил, но было ужасно больно, даже при том, что Гарри был нежен. Конечно, он знал, что в первый раз для девственницы это болезненно. Тогда почему он казался рассерженным на нее?
