Эмили Кармайкл - Цветок Прерий
– Кажется, ты оказалась умнее меня, – сказала она Молнии. – Ты ведь всегда любила его. Может быть, мне не хватало твоего здравого смысла?
Маккензи чувствовала себя птичкой, выпущенной из клетки. Она любила Калифорнию Смита, и это было прекрасно! Любовь придавала ей уверенности и смелости. Шесть лет назад Кэл поступил так, как считал нужным. То же самое сделала и она. Это не было их виной, и оба дорого заплатили за свой выбор. Теперь нужно думать о будущем. Только трусы могут позволить сомнениям и несчастиям взять верх над собой, а Маккензи никогда не считала себя трусихой.
Хриплый крик петуха напомнил Маккензи о том, что скоро проснется все ранчо. Начинало светать. Заниматься повседневными делами совершенно не хотелось, поэтому она поспешила покинуть Молнию и жеребенка, оседлала Долли и направилась к южному пастбищу. Лу не станет беспокоиться, когда обнаружит ее исчезновение.
Когда Маккензи носила Фрэнки, она часто проводила утренние часы на южном пастбище, раздумывая над вставшими перед ней проблемами и собираясь с силами для предстоящего дня. Это было самое чудесное и тихое место на всем ранчо, место, где господствовала гармония. Порой Маккензи казалось, что здесь живет дух, который охраняет источники Дрэгон Спрингс. Этот дух много раз приносил ей утешение. Может, он поможет и на этот раз, подскажет, что делать с любовью к Калифорнии Смиту.
Проехать ранчо «Лейзи Би» с севера на юг было равносильно тому, что попасть из пустыни в рай. На севере возле дома и других построек росли шалфей, мимозка и трава, которая в нынешнем году высохла и пожухла. Метрах в ста к югу от строений можно было заметить первые признаки маленького ручейка, бежавшего от Дрэгон Спрингс. На севере ручеек исчезал в песчаной земле долины, а на юге, ближе к своему источнику, становился шире и глубже. Мимозка и чапарель уступали место высокой густой траве, которую Фрэнк Батлер называл самой лучшей кормовой травой Соединенных Штатов. Среди зелени мелькали яркие пятна полевых цветов. Высокие дубы и можжевельник выстраивались вдоль ручья, словно темно-зеленые стражи, охраняющие бесценную воду.
К тому моменту, когда Маккензи приблизилась к ключам, вся долина купалась в розовом свете, холмы, высившиеся на востоке, были окружены бледно-желтым сиянием, говорившим, что солнце скоро появится из-за облаков. Два дня назад на это пастбище пригнали кобылиц с жеребятами, чтобы они вдоволь поели сочной травы, растущей вокруг ключей; к их компании присоединилось несколько коров. Некоторые животные еще спали, лежа на земле, другие – стоя, но большая часть стада начала просыпаться. Кобылицы смотрели сонными глазами на своих малышей, расправлявших тонкие ножки в холодном утреннем воздухе; другие дремали, пока их отпрыски завтракали или бегали по влажной от росы траве. Коровы равнодушно взирали на шалунов.
Маккензи спешилась, привязала Долли к кусту можжевельника, встала на колени возле ручья и умылась прохладной водой. Затем села на землю, прислонившись спиной к дереву, и стала наблюдать за восходом солнца, размышляя о планах на будущее.
С тех пор, как ее нога ступила на эту пыльную землю, «Лейзи Би» стало для Маккензи и настоящим, и будущим. А теперь ранчо казалось пустым без Калифорнии Смита. Но все-таки, как могла она доверить свое будущее и, что еще важнее, будущее Фрэнки человеку, который всю жизнь бродил с места на место, который даже сам не знал, кто он – белый или индеец? Любовь хороша сама по себе, но надо учитывать и практическую сторону дела – ту, о которой она не подозревала, когда настойчиво требовала у отца разрешения выйти замуж. Вдруг Маккензи ужасно захотелось, чтобы здесь, у Дрэгон Спрингс, и вправду витал какой-то дух, какая-то высшая сила, которая убедила бы ее в том, что она имеет право слушаться веления своего сердца, а не разума.
Небо светлело все больше и больше, но никакой дух не появлялся. Кудрявые облака, окружавшие горы, превратились из розовых в золотые, и, наконец, величественно выплыло само солнце, мгновенно затопив долину ярким радостным светом.
Тем же путем, которым приехала Маккензи, следовал еще какой-то одинокий всадник. Заметив его приближение, Маккензи вскочила на ноги, чтобы достать ружье из седла, но вовремя узнала пришельца. Калифорния Смит. Она ясно видела коня и всадника, слившихся в одно целое. Сердце Маккензи бешено заколотилось, но она села на прежнее место, как ни в чем не бывало, и стала ждать. Не иначе, как дух Дрэгон Спрингс послал Кэла сюда.
Он остановил коня шагах в десяти от Маккензи.
– Лу сказала мне, что ты можешь быть где-то здесь. Ты рано поднялась.
– Я не могла спать, – ответила Маккензи.
– Я тоже, – его глаза сверкнули. – Не пора ли нам покончить с этой глупой игрой?
Сильные удары сердца гулко отдавались в ушах Маккензи.
– Какой игрой?
– Ты знаешь. Нам не так уж долго осталось жить на этой земле, чтобы продолжать тратить время понапрасну.
Маккензи вскочила на ноги, когда Кэл специально послал своего коня вперед.
– Прими, наконец, решение, Мак. Да или нет, потому что твоя неуверенность может свести меня с ума и заставить сделать какую-нибудь глупость.
Маккензи гадала, что он задумал; наверное, что-то примитивное – подхватить ее, усадить в свое седло и умчать вдаль. Это было бы нелепо, ведь она недавно размышляла о том, как цивилизованно Кэл ведет себя. И вдруг вся эта ситуация показалась ей смешной.
– Что ты собираешься делать? – Маккензи пыталась увернуться от коня, но он продолжал наступать, подчиняясь Кэлу, и осторожно гнать женщину к ручью.
– Это нечестно! Остановись! – закричала она со смехом. – Думаешь, справишься со мной, да?
Кэл ответил лукавой улыбкой.
Стоило Маккензи выпустить на свободу маленького чертенка, который всегда жил в ней, как она забыла о своем возрасте. Если Кэл хочет гоняться за ней, он свое получит! Она покажет, что он имеет дело не с избалованной барышней! Но сначала нужно уравнять силы – и Маккензи бросилась к своей лошади.
– Ничего у тебя не выйдет, – предупредил Кэл. Его конь повернулся и преградил ей путь, заставив отступить. Кэл нагнулся и отвязал Долли, прикрепил ее поводья к седлу и шлепнул лошадь по крупу.
– Иди домой, девочка!
И Долли поскакала в сторону конюшни.
– Предательница! – крикнула ей вслед Маккензи.
– Вперед! – и Аппалуз Кэла снова начал наступление на Маккензи.
– Если эта лошадь не вернется в конюшню, – сказала она, отступая, – я не знаю, что с тобой сделаю!
Когда Кэл подъехал совсем близко, Маккензи перепрыгнула через ручей и помчалась к скалам, из которых били ключи. Если бы добраться до вершины, куда не сможет пройти лошадь…
