Кинли Макгрегор - Непокорная красавица
– Что ты говоришь, детка?
Лорелея посмотрела на Джека и сглотнула. Перед тем как заговорить, она сделала несколько глубоких вдохов и взяла себя в руки.
– Черный Джек умер, а этот человек... он меня спас от него.
– Лорелея, – угрожающе сказал Джастин. Она повернулась к жениху с мольбой на лице.
– Помнишь тот вечер в таверне? Ты просил меня опознать Черного Джека. Я показала на него, но неужели ты думаешь, что, если бы это был он, я бы стала его защищать?
У Джастина задергалась щека; Джекждал, когда он обвинит ее во лжи. Уолингфорд поднял к глазам монокль и пристально посмотрел на Джека. После напряженной паузы адмирал обратился к Лорелее:
– Тогда кто же он?
– Джей... Джейкоб. – Запинаясь она старалась придумать имя. – Джейкоб Дадли.
Джек поднял брови – ну и имечко. Спасибо, конечно, но неужели нельзя было придумать что-нибудь получше? Например, Перси Пойндекстер? Или Оскар Гридли?
– Это правда? – спросил его Уолингфорд.
Джек обдумывал ответ. Ей потребовалось много дерзости, чтобы перед лицом британских офицеров дать ложные показания об известном преступнике. Где-то в глубине души он все еще желал противоборства с Уолингфордом, но, с другой стороны, он изнывал от желания защитить Лорелею.
– Я никогда бы не унизился до того, чтобы обвинить леди во лжи.
– Я тоже, – сказал Джастин и вложил саблю в ножны. – Теперь я вижу, что в своей жажде крови ошибся – вы не тот человек из таверны.
– Ты уверен? – спросил Уолингфорд своего младшего сына.
– Совершенно уверен.
Бен с нервным смешком выступил вперед:
– Конечно, он не Черный Джек. Разве вы не слышали, что я обещал повесить гнусного пирата, если он когда-нибудь покажется на моем острове?
Джек настороженно повернулся к нему. Это уж чересчур. Ну ладно, Бен ему за это заплатит. Позже.
– Ну что ж, – пропыхтел Уолингфорд. – Джастин, забирай свою невесту, а вы... – он устремил взгляд на Джека, – пойдете со мной. Я хотел бы с вами поговорить.
Джек похолодел.
– Не думаю, что это необходимо.
– Это не просьба, юноша. Предлагаю вам подчиниться.
На языке Джека так и вертелось ругательство, но один только взгляд на Лорелею утихомирил злость. У нее на лице светилось участие, более того, он мог бы поклясться, что видит в ее глазах любовь – если бы не знал, что такого не может быть.
Нет, конечно, это была любовь к Джастину. Джастин оттащил ее от Джека и повел к лодке, она обернулась, и Джеку потребовалось все его самообладание, чтобы не побежать за ней.
И только тут Джек понял, где находится – это был тот самый пятачок, который годами завораживал его мечты. То место, про которое он сказал Тадеусу, что знает, где умрет Черный Джек. Жутковатый холодок пробежал по спине. Джек пошел к лодке следом за Уолингфордом.
– Не волнуйтесь, – сказал адмирал в своей напыщенной манере, – мои ребята отвезут вас на берег, как только закончится наша встреча.
«Если бы я мог верить хоть чему-то, что вылетает из твоего рта, старик».
Тем не менее Джек шел за ним. С тяжелым сердцем он смотрел, как Джастин заботливо подсаживает Лорелею в лодку. Хотелось кричать от ярости, пнуть это отродье под зад. Это он должен сидеть рядом с Лорелеей, а не Джастин!
Он не понимал, почему она его спасала. По правде говоря, зря она трудилась – один удар меча, и его страданиям пришел бы конец.
Не в силах видеть их вдвоем, Джек сел к ним спиной. На всем пути до корабля никто не проронил ни слова.
Когда они поднялись на борт, Лорелею увели, а Джек пошел за Уолингфордом на нижнюю палубу в офицерскую каюту – типичный кабинет для совещаний, с длинным столом и стульями. Дубовые панели сверкали полировкой, из открытых окон лился солнечный свет.
Уолингфорд плотно закрыл дверь.
– Почему ты не убил Джастина на берегу?
– Потому что, сколько бы я ни ненавидел тебя, я не могу убить своего брата.
Уолингфорд заложил руки за спину и подошел к Джеку. Прищурившись, спросил:
– Это единственная причина?
– Единственная, которую я намерен тебе назвать.
Он прошел мимо Джека, как бы обдумывая его слова, потом снова к нему повернулся.
– Скажи, почему Лорелея солгала?
Джек скрестил руки на груди.
– Откуда мне знать? Я никогда не понимал женщин и их преданности.
Уолингфорд подвигал челюстью, потом глубоко вздохнул:
– Я знаю, что ты мне не поверишь, Джек. Но я очень сожалею о том, что сделал с тобой и твоей матерью.
Джек фыркнул:
– Ты прав, старик. Я тебе не верю.
На глазах у Уолингфорда блеснули слезы, он отвернулся и покашлял.
– Я хочу, чтобы ты знал: я действительно любил ее... и тебя.
Он и правда думает, что Джек ему поверит? Как он смеет даже произносить такие слова?
– Понимаю, – медленно сказал Джек, сдерживая закипающую ярость. – Вот почему ты нас бросил.
– Нет, – прорычал Уолингфорд. – Вот почему я был вынужден вас бросить.
Что этот дьявол имеет в виду? Наплевать, что бы там ни было.
– Ты думаешь, это все оправдывает? Освобождает тебя от вины? – Джек с отвращением скривил губы.
Уолингфорд смотрел на него с мукой на лице, и впервые в жизни Джек увидел в искаженных чертах нечто другое, кроме самодовольства и уверенности.
– Знаю, что нет. Я не прошу прощения, я заслужил твою ненависть. Видит Бог, я сам себя ненавижу.
Кровоточащие чувства адмирала заставили Джека помедлить.
– Тогда почему ты нас бросил?
– Потому что Шарлотта узнала о вас и пригрозила, что заберет Адриана и Джастина и уйдет от меня.
У Джека отвисла челюсть – такого он меньше всего ожидал. Этот ублюдок увез их на край земли и бросил без всякой поддержки, потому что его женушка могла отнять у него законных наследников!
– Что? – недоверчиво сказал он.
– Джек, я испугался. Она могла меня погубить. Желание ударить старика было таким сильным, что Джек сам не понимал, как сдержался. Хотелось проткнуть кишки этому подонку.
– И вместо этого ты погубил нас.
– Мне пришлось. – Адмирал настаивал, как будто мог сказать хоть что-то, что изменило бы отношение Джека. – Я понимал, что, если Маргарет будет в Англии, я рано или поздно окажусь у ее дверей. У меня был единственный выход – отправить ее туда, куда я не смогу вернуться.
Джек схватил его за горло.
– Я понял. Ты оставил нас в аду, потому что ты отъявленный негодяй. – Он сжал руки, наслаждаясь тем, как под ладонями оседает дряблая плоть. – Ну, так вот, могу отправить тебя туда же.
У Уолингфорда глаза полезли на лоб, он старался оторвать от горла руки Джека.
– Тебе не придется меня туда посылать, – говорил он с каждым вздохом, который ему удавалось втянуть через сжатое горло. – Я прожил в аду каждый день своей жизни. Не было часа, когда бы я не видел перед собой ваши лица – твое и Маргарет.
