Кэти Максвелл - Игра в любовь
Она затаила дыхание.
— Что ж, он все еще здесь, — сказал майор Ламберт, будто все время в этом сомневался. И закрыл дверь. — Рано или поздно он должен был выдохнуться.
Он начал было смеяться, но тут же перестал, когда полковник его не поддержал.
— Что-то не так, сэр? — с беспокойством поинтересовался он.
Полковник отстранился от двери. Энн перевернулась на другой бок, напряженно вслушиваясь.
— Майор, лорда Тайболда уважают джентри и простые люди. Если Ганн не назовет его имя, вы не сможете предъявить ему обвинение в измене. Тогда вы окажетесь в крайне неудобном положении, а я вынужден буду от всего откреститься. Я понятно выражаюсь?
— Ганн заговорит.
— Это вы так утверждаете — и все же сегодня вы, похоже, от него ничего не добьетесь. Человек в подвале больше напоминает живой труп.
— Я сегодня что-то слегка перестарался, — признал майор Ламберт. — У сержанта Фуллертона тяжелая рука. Ничего, Ганн оклемается.
— Я бы на вашем месте уповал на это всей душой. Или же придется вам извиняться перед лордом Тайболдом, который может очень усложнить мое пребывание в этой стране. Если это случится, я пожертвую вами.
— Ничего другого я от вас и не жду, сэр, — заверил его майор Ламберт, но в его голосе уже не было прежней самоуверенности. — И в то же время я рассчитываю на вашу полную поддержку, когда мои подозрения подтвердятся.
— В таком случае, Ламберт, вас ждет новый и очень крутой карьерный виток. Думаю, вы понимаете, о чем я говорю.
— Да, сэр.
После чего они разошлись — по всей видимости, отправились спать… Но Энн не спала.
Каждая частичка ее существа устремлялась к Айдену. У него все должно было получиться. В противном случае… она боялась и думать о последствиях.
Айден никогда в жизни не убивал человека.
Он стоял над телом часового, охранявшего вход в погреб, и его сковывал незнакомый доселе холод.
Он не собирался его убивать. Он хотел просто лишить его сознания.
Но только Айден приготовился напасть, как какое-то внутреннее чутье подсказало солдату: что-то здесь не так. Он обернулся и закричал бы, если бы не быстрые действия Айдена. Он сломал человеку шею.
На секунду Айден представил, как душа этого солдата проходит сквозь него. Нечто такое, чему не было названия, заставило волосы у него на затылке встать дыбом и вызвало невыносимые угрызения совести.
Энн была права. Война предполагала смерти сотен, а то и тысяч человек. Он не смог бы жить с чувством вины за все эти человеческие жертвы. Теперь он понимал, чего она боялась. И он начал медленно и болезненно смиряться с тем фактом, что у него не было другого выбора, кроме как убить часового.
Вместе с тем в голову ему пришла мысль, какую пользу можно извлечь из гибели этого человека. Тело Гиллбрайда он на время оставил в укромном месте, с другой стороны погреба. Пусть пока полежит гам.
На двери погреба замка не было. Айден открыл ее и втащил внутрь тело часового. Внутри по-прежнему горел факел, единственный источник света во всей комнате. Он захлопнул за собой дверь и положил тело на пол.
Робби Ганн и сам вполне мог сойти за мертвеца. Он буквально сполз на стуле, свесив голову на грудь. Казалось, будто он и не дышит вовсе, но Айден чувствовал, что жизнь все еще теплится в этом теле.
— Робби? Это я, Тайболд.
В ответ раздался лишь сдавленный хрип. Этого было достаточно. Айден опустился рядом с ним на колени.
— Боже мой, дружище, ты вообще встать-то сможешь? Если нет, нас обоих совсем скоро вздернут на ветке дерева.
Робби пошевелился, с трудом поднимая голову. Опухшие губы изогнулись в кривой ухмылке. Оба глаза его были подбиты и практически не открывались, лицо от синяков утратило естественный цвет.
— Ты пришел меня спасти, Тайболд? — Голос его звучал гак же слабо, как блеянье крошечного ягненка. Все его тело словно сморщилось от боли.
— Только если ты на самом деле крепче, чем сейчас выглядишь.
В глазах Робби сверкнул боевой дух.
— Только смерть может меня сломить.
— Хорошо, дружище. А теперь слушай, вот мой план. Я хочу, чтобы ты изобразил солдата.
— И сам бы себя охранял? — спросил Робби с хриплым смешком.
— Именно, — совершенно серьезно ответил Айден.
Он стал развязывать узлы, которыми Робби был привязан к стулу. — Я хочу, чтобы ты надел на себя форму часового. Шляпу его надвинь на глаза.
— То есть ты хочешь сказать, что снаружи нас не ждет вооруженная подмога?
— Как же, я привел с собой кухарок. Бонни Моват, например, будет лупить всех по головам своей гладильной доской.
Его шутка снова вызвала у Робби скрипучий смех. Развязав, наконец, узлы, Айден положил руку ему на плечо.
— Здесь только мы с тобой, парень. Одни. Если ты не справишься, нам конец.
— Ради своей свободы? Конечно, справлюсь, — гордо заявил Робби. Он попытался сесть ровно и вздрогнул от боли. — Дай мне еще пару секунд.
— Ну все, ты это осилишь, — сказал Айден, скорее чтобы убедить себя, чем Робби.
Если Робби провалится, их всех ждет неминуемая гибель. Назад дороги нет. И он стал дальше объяснять ему свой план.
— Часовой сменится в четыре. Небо затягивает тучами. Бьюсь об заклад, кто бы ни пришел тебя сменить, он будет сонным. Молчи, держись прямо, и ты сойдешь за часового.
Робби потер ноги, пытаясь восстановить кровообращение и испытывая довольно болезненные ощущения.
— Сойду за часового?
— Ага.
— И что потом?
— Потом покинешь имение.
Робби уставился на него, разинув рот.
— Ты много сегодня выпил?
— Нет. Просто сам это придумал. Ламберт считает, что ты важен, но вот люди его служебным рвением не отличаются, а предпочитают создавать видимость работы. Они бездельничают в доме и едят тяжелую пищу. Если что-то и может заставить их встрепенуться, то только вооруженное войско, идущее по главной дороге.
Робби секунду взвешивал его слова, а затем улыбнулся, как только понял, что свобода близко, стоит только руку протянуть. Айден рад был видеть этот прилив свежих сил и бодрости.
— Так ты со мной? — вполголоса спросил Робби.
Айден нахмурился.
— Это ты о чем? — тихо уточнил он.
— Ты покидаешь Кельвин и превращаешься в настоящего борца за независимость. Я очень рад, что буду воевать бок о бок с тобой.
Айден встал как вкопанный.
— Я не могу оставить Кельвин.
Он действительно не мог. Он прикипел к этому месту душой и телом. Да, замок перешел к нему по наследству, но в то же время это была тихая гавань, которую он сам для себя создал.
— Ты не можешь остаться после того, как убил человека Ламберта. Они тебя затравят.
