Анна Матир - На крыльях мечты
— У тебя был долгий день, мама. Может быть, ты отдохнешь перед ужином?
Мама отмахнулась.
— Конечно, мы поужинаем. Мы очень проголодались. Когда поезд едет, невозможно съесть ни кусочка.
Папа скривился. Он выглядел старше, чем я помнила, и худее.
— Джеймс, возьми чемоданы и отнеси их в комнату твоей матери. Олли, помоги мне накрыть на стол. Дэн, присмотри за Дженни.
Я посмотрела на мамино выражение лица: одобряет ли она то, как я управляюсь с детьми? Кажется, она не обращала внимания. Вместо этого она рылась в своей сумочке и хмурилась.
Ну и ладно. Она устала. Кроме того, мне не нужно слышать от нее, что я хорошо справилась. Я и сама это знала. На кухне я открыла духовку, и по комнате распространился запах ветчины с хрустящей сахарной корочкой. Картофель уже был готов, лишь ждал, пока из него сделают пюре, посолят, поперчат и добавят масло. Достав из духовки ветчину, я сразу поставила в печь бисквиты.
— Ребекка! — раздался рядом мамин голос.
Затем звук открывающейся кухонной двери.
Я обернулась. Мама и Френк уставились друг на друга, оба покраснели.
— Кто это? — практически прошептала мама.
Черты Френка заострились, казалось, они были вытесаны из камня.
— Френк Грешем. — Он посмотрел на меня, затем на маму. — Я полагаю, вы миссис Хэндрикс?
Мама обратила на меня взгляд своих разгневанных глаз.
— Я так понимаю, вы знаете, кто я, но не могу сказать, что имею такое же удовольствие!
Я отступила назад, не желая быть пойманной и призванной к ответу за создавшееся недоразумение.
— Ай-яй-яй! — Я обожгла кожу о раскаленный противень. Схватилась за руку.
Возле меня стояли мама и Френк, каждый что-то кричал мне в ухо, пока по всей руке разливалась боль.
— Маргарет! Ребекка! — Вбежал отец.
Мама и Френк отступили, папа провел меня к стулу, а я все кричала от боли.
— Нам нужны яйца и чистый хлопок. — Как обычно, мама взяла ситуацию в свои руки.
— У меня здесь есть масло и мука! — Это Френк.
— Да мы не пирог собираемся печь, а лечить ожог!
— Я это понимаю. Масло, затем мука. Моя мама всегда так делала.
— Очень больно! — Я прислонилась к папиному плечу.
— Знаю, деточка! Дай мне посмотреть. — Он раскрыл мою ладонь и посмотрел на ожог посередине.
Френк подошел первым. Он взял мою руку, я вскрикнула.
— Тише, тише, — нежно прошептал он.
— Позвольте мне это сделать. — Мама пальцами взяла немного масла как раз в том месте, где я снова выложила букву «С», и приложила его к ожогу.
— Теперь идите и позвольте мне закончить. — Мама села рядом.
Папа вывел Френка из кухни, пока мама обертывала чистой тканью мою ладонь и завязывала концы.
— Спасибо, мама. — Я поцеловала ее в щеку.
Несколько мгновений спустя пришел папа и увел ее.
— Пойдем отдохнем немного, Маргарет. — Затем он посмотрел на меня. — Ужин подождет.
Я кивнула. Затем подошел Френк, его глаза были скорее серыми, нежели голубыми.
— Прости меня. — Я крепче завязала концы перевязки.
Он растерянно посмотрел на меня.
— За что? Ты же не намеренно обожгла себя.
— Нет. — Теперь я ослабила повязку. — Дело не в этом. Прости, что не сказала маме, что ты вернулся домой.
— Что? — Его голос повысился, затем упал, будто он вспомнил, что не стоит кричать.
— Мама не знала, что ты вернулся. — Я стиснула зубы, наблюдая, как он вскочил и забегал по комнате, вцепившись в волосы. Он выдохнул, затем пригвоздил меня взглядом к месту.
— И когда же ты намеревалась сообщить ей о моем присутствии в моем собственном доме, прошу заметить?!
— Этого я еще не решила. Кроме того, она уже знает. — Я встала, чуть застонав. Он подбежал ко мне, на его лице проявилось некое нежное мальчишеское выражение.
Я сжала губы, пытаясь удержать рвущийся наружу смех.
— Думаю, нам следует закончить приготовление ужина.
Он покачал головой и пропустил меня к плите. Несмотря на то что мужчина изо всех сил старался это скрыть, было видно, что он тоже улыбается.
* * *Пока папа благословлял еду, я помолилась про себя, прося Господа послать мне терпения в отношениях с мамой, а ей — со мной. Затем голоса стали тише, приборы стучали о тарелки, еда поглощалась. Я все наполняла и наполняла стаканы водой, молоком и кофе.
Чуть позже отец откинулся на стуле и похлопал себя по животу.
— Это был отличный ужин, девочка! — После хорошего ужина отец всегда преисполнялся благодушия.
Я посмотрела на Френка. Он тоже считал, что ужин мне удался? Мне было непонятно выражение его лица.
Мама поднесла салфетку к углам рта. Я заметила, что она едва притронулась к еде, хотя говорила, что голодна и во время всего путешествия ничего не ела.
Я пыталась встретиться глазами с отцом и задать ему молчаливый вопрос, но он не смотрел — или не желал смотреть — в мою сторону.
— Разве детям не пора спать? — спросила мама.
Френк крепче сжал вилку и выдохнул.
— Я думаю, они вполне еще могут посидеть, мама, — ответила я по возможности нейтрально. — Еще даже солнце не село. И, кроме того, сегодня особый повод.
Мамины брови поднялись, сначала она глянула на Френка, потом на меня. Я сделала вид, что не заметила, надеясь, что Френк последует моему примеру.
— Джеймс, Олли, сложите тарелки в мойку, — попросила я тихо, чтобы мама не услышала.
Но от мамы ничего невозможно скрыть, даже в ее несколько измененном состоянии.
— Ты хочешь сказать, что позволишь детям самим отнести эти прекрасные фарфоровые тарелки?
«Это фарфор их матери», — хотелось ответить мне. И это для них практически священно. Но я умерила свой гнев.
— Они будут аккуратны. Правда? — спросила я у малышей.
Дети кивнули, внимательно глядя на меня.
— Мама, может быть, папа проводит тебя в гостиную? Мы приберем здесь и присоединимся к вам через несколько минут, правда, Френк?
Никогда раньше я не позволила бы себе предложить маме так поступить. Всегда она говорила, что делать. Я задержала дыхание, ожидая ее реакции. Или ответа Френка.
Папа не дал маме возможности отреагировать. Он взял ее под руку и вывел из комнаты.
Френк взял две тарелки.
— У тебя это хорошо получилось.
— Спасибо. — Я взяла здоровой рукой кувшин, наполовину наполненный молоком.
Френк откашлялся.
— Твоя мать несколько…
— Заботлива? — Я понесла молоко на кухню и поставила его в охладитель.
Он последовал за мной.
— Тебе придется посвятить меня в свои тайны, если мы собираемся пережить этот визит.
— Пережить чей визит? — прискакал Джеймс.
