Кэтрин Харт - Шалунья
— Ну, если ты так говоришь…— Покачивая головой, Кружевная пошла было по своим делам, но была остановлена Хетер, потянувшей её за рукав.
— Кружевная, ты не сделаешь для меня нечто очень важное? — спросила Хетер, удивляясь, почему ей требовалось такое усилие, чтобы правильно выговаривать слова.
Кружевная замялась:
— Это зависит от того, что у тебя на уме.
Хетер притянула женщину к себе вплотную и прошептала ей что-то, отчего у той отвисла челюсть. Несколько минут спустя Кружевная помогала Хетер взбираться вверх по лестнице, причём обе они хихикали как расшалившиеся школьницы.
Последние клиенты покинули салон, и Морган с облегчением запер за ними дверь, задёрнул шторы и начал закручивать фитили ламп. День был долгим, насыщенным и, к сожалению, ещё не закончился. Если бы Хетер не «отключилась» после своей нечаянной встречи со спиртным, ему пришлось бы разбираться с нею, прежде чем он все закончил. Её настроение сегодня было крайне неустойчивым, меняясь с амплитудой маятника до отказа заведённых часов. Он надеялся только на то, что к настоящему времени она устала и не так раздражена.
Морган устало вздохнул. Ей-богу! Что за день! Сначала эти неизвестно откуда взявшиеся часы. Затем он должен был уверять Хетер, что не имеет ничего общего с их исчезновением и с их внезапным появлением. Конечно, ему не пришлось убеждать её слишком долго. Она была готова поверить ему и даже солгала, совсем не уверенная в его невиновности. Словно для того, чтобы усложнить все ещё больше, она огорошила его своим признанием.
Она застала этим Моргана врасплох, потрясла до глубины души, заставив задуматься о его собственных эмоциях и намерениях, к чему он был совершенно не готов. У него и без того полно было достаточно важных проблем: ограбления поездов ловкими преступниками, которые все ещё оставались на свободе; шериф Ватсон, энергично цепляющийся за каждую ниточку, чтобы устроить вечеринку висельников с Морганом в качестве почётного гостя; многочисленные происшествия с Хетер; медленное выздоровление Гаса. У Моргана дел было более чем достаточно, а тут ещё Хетер добавила, ожидая от него какого-то объяснения.
В настоящий момент ему совсем не хотелось заниматься этим. Не было времени разбираться в своих чувствах и анализировать их во всей глубине и деталях. Если бы Хетер согласилась не касаться неприятных вопросов ещё немного, до тех пор пока он не разберётся с некоторыми аспектами своей жизни и работы, ему это было бы удобнее.
Не потому, что она не нравилась ему. Даже в самых ярких проявлениях своего высокомерия она оставалась остроумной, забавной, красивой и настолько желанной, что Морган постоянно находился в возбуждённом состоянии. Даже в те моменты, когда она доводила его до бешенства, достаточно, чтобы начать плеваться, он хотел её. Кроме того, он никогда не испытывал раньше таких покровительственных и собственнических чувств ни к одной женщине, в этом не было никакого сомнения. Маленькая, рыжеголовая, с большими карими глазами, эта женщина захватила его в плен, сначала выжав досуха, а потом наполнив снова невероятной смесью веселья и огорчений, нежности и похоти, страсти и неистовства.
Но любовь? Вечное, типа жить-или-умереть, по-ка-смерть-не-разлучит-нас, верность-навсегда. Любовь, о которой писали поэты и трубадуры? Та любовь, которая заставляла трепетать самых сильных мужчин, делала из трусов героев — и наоборот? Морган просто не знал. Он предполагал, что вскоре ему придётся сесть и спокойно проанализировать свои чувства, задать самому себе некоторые чрезвычайно важные вопросы и ответить на них как можно честнее.
Например, сможет ли он отказаться от своей свободы и, вероятно, от своей прибыльной работы в фирме «Уэллс Фарго», если это потребуется, чтобы удержать Хетер? Хочет ли он этого на самом деле? Если нет, то как он будет чувствовать себя в глубине души, когда она выйдет замуж за кого-нибудь другого? Морган подозревал, что уже знает ответ на этот вопрос. Он будет чувствовать себя очень несчастным и, вероятно, способным на убийство! А как насчёт детей? Будет ли Хетер хорошей, любящей матерью? И каким отцом будет он? Внезапно, как будто кто-то ударил его молотком по голове, Морган осознал, что отцовство и материнство могут стать для них реальностью уже на этом этапе их отношений. Учитывая, что они с Хетер совокуплялись каждую ночь, как норки, могло получиться, что они уже зачали ребёнка. Эта мысль ошеломила его. Более поразительным было то, что она заинтриговала его. На минуту он представил миниатюрную копию самого себя или, может быть, крошечную копию Хетер и поймал себя на том, что улыбается при этой мысли, как последний идиот, хотя ему трудно было представить Хетер, с её изящной привлекательной фигуркой, толстой, округлой, носящей ребёнка в своём животе.
— Это будет достойное зрелище! — пробормотал он себе под нос с неизменным юмором.
— Что будет?
Голос Хетер прервал ход его мыслей и возвратил к действительности. Морган посмотрел на лестницу, дважды моргнул и подавил в себе желание протереть глаза. Там стояла она — объект его мыслей, хотя и не в таком виде, в каком он её привык обычно видеть.
В то время как он стоял оцепеневший, с отвисшей челюстью, она двинулась ему навстречу какой-то нетвёрдой походкой. Было ли это следствием действия спиртного, которое она ранее выпила, или всему виной были эти смешные неустойчивые туфли на высоких каблуках, он мог только догадываться.
Хетер споткнулась. Алый страусовый плюмаж, украшавший её голову, сильно закачался, и Морган, стряхнув с себя оцепенение, ринулся вперёд как раз вовремя, чтобы поймать её, когда она полетела вниз по ступенькам прямо ему на руки.
Ничуть не огорчённая тем обстоятельством, что рисковала сломать себе шею, она посмотрела на него обожающими глазами и проворковала:
— О-о-о, Морган! Т-ы т-т-такой силь-сильный! Такой ры… рыц…
— Рыцарственный? — попытался отгадать он, устремившись взглядом в манящее углубление между грудей, открытое благодаря низкому вырезу.
— Да. И красивый тоже.
— А ты пьяна, — сообщил он ей.
— М-м-может б-б-быть, — икнула она. — В-вы-пила только этот «Хрис… Хриссс…». А, чёрт возьми! Ты знаешь, ч-что я х-хочу сказать!
— Да. Жемчужина сказала мне, — улыбнулся он. — Должно быть, тебе, сильно ударило в голову, раз ты спустилась, вальсируя, в таком виде.
Он поставил её на ноги и, держа на расстоянии вытянутой руки, стал рассматривать результаты её усилий. На ней было надето платье из ярко-красного атласа, отделанное чёрным кружевом, декольтированное чуть ли не до пупка и открывающее большой участок белоснежного тела. На руках были чёрные кружевные перчатки до локтя. Плечи оставались обнажёнными. Из-под оборчатого подола юбки была видна нижняя чёрная. С левой стороны обе юбки были высоко подобраны и обнажали длинную ногу в сетчатом чулке вплоть до самой подвязки. В ушах висели серьги из чёрного янтаря. Волосы представляли собой массу завитушек. Щеки и губы были накрашены румянами и помадой, а веки затенены углём, меняя свой цвет от чёрного к тёмно-шоколадному.
