Ирина Мельникова - Невеста по наследству

— Успокойся, деточка, не все уж так и плохо, как кажется! Вы любите друг друга, и это самое главное. Ваш жених в вас души не чает, это ж видно невооруженным взглядом. К тому же у вас есть где жить и, насколько я поняла, и деньги какие-никакие имеются. А мы с Дмитрием Алексеевичем начинали на пустом месте. Родственники не просто от нас отвернулись, нас прокляли, моя дорогая девочка! Надеюсь, тебе хоть это не грозит! Страшное то было время, не дай бог кому такое пережить!..

Настя подняла голову. По лицу хозяйки струились слезы, и смотрела она куда-то вдаль с такой болью и горечью в глазах, словно переживала какой-то давний, но до сей поры не забытый кошмар.

— Мария Егоровна! Расскажите, что случилось с вами? Почему вы оказались здесь? Дмитрий Алексеевич говорит, что вы княжна по происхождению.

— Да и он не простого роду-племени, болтун старый! — улыбнулась сквозь слезы Мария Егоровна. — Он — младший сын графа Ярошевского, а я была в свое время женой его старшего брата Федора. Он был старше меня на тридцать лет. Да и замуж за него я вышла против воли. Родители приказали, а я не посмела ослушаться…

— О боже! — воскликнула Настя. — Он же вам в отцы годился!

— В том-то все и дело! Мне тогда только-только семнадцать исполнилось, и матушка впервые вывезла меня в свет. Тут-то он меня и заприметил! И буквально за неделю сговорился с моими родителями. В то время с дочерьми не особо церемонились. И батюшка меня просто-напросто поставил перед фактом, что я выхожу замуж за человека до этого совершенно мне незнакомого. Думаю, не надо рассказывать, в каком состоянии я тогда пребывала. Все было так ужасно, что и вспоминать об этом не хочется. Но граф был баснословно богат, а моего отца более всего волновала сумма ежегодного дохода будущего зятя, чем чувства дочери. — Мария Егоровна обняла Настю за плечи и привлекла к себе. — Но самым страшным оказалась не огромная разница в возрасте. Моя подруга вышла замуж за человека, который был старше ее на четверть века, но они были просто безумно счастливы. Муж на руках ее носил, но у меня было все иначе. Федор страшно ревновал меня к каждому нашему знакомому, даже к лакеям, конюхам, дворецкому. Не дай бог, кто-то на балу или в гостях, даже проезжая мимо в экипаже, бросит на меня взгляд! Все тут же заканчивалось страшным скандалом и избиением. У него была специальная плетка, которой он наказывал меня. Потом запирал меня в спальне, и горе тому из слуг, кто осмеливался передать мне что-нибудь из еды или питья. У меня была горничная, очень хорошенькая девушка, Фрося. Однажды, когда Федор особенно жестоко избил меня, Фрося не выдержала, залезла в окно и принесла мне немного молока. Мужу моментально стало об этом известно. Он за волосы притащил Фросю ко мне в спальню. На моих глазах, вы не в состоянии представить этого ужаса, Настя, самым жестоким образом изнасиловал бедную девушку и потом в кровь избил ее плеткой. А следом и меня, потому что я хватала его за руки, иначе он бы засек ее насмерть. Этот зверь никого не боялся, да и никто и не подозревал о его жестокости. Он был необычайно красив. И на людях вел себя безукоризненно, ну, просто само очарование и любезность! А я ходила в платьях с длинными рукавами и высокими воротниками, закрывающими горло, чтобы спрятать синяки.

— Неужели вы никому не могли пожаловаться? — прошептала Настя и сжала руки в кулаки. — Доведись мне такое испытать, я бы непременно его застрелила!

— В то время, милая, были совершенно другие взгляды на семейную жизнь, чем сейчас. К свекрови я ближе чем на шаг не смела приблизиться, а матушка навещала меня крайне редко, и мой муж никогда не оставлял нас наедине. Теперь, с возрастом, я поняла, что он, без сомнения, был больным человеком и чувствовал себя мужчиной, только издеваясь над кем-нибудь.

— И как же вы избавились от него?

— А это уже похоже на сказку! Думаю, бог внял моим молитвам и послал мне Дмитрия Алексеевича. Он служил тогда в армии. Блестящий морской офицер. Красавец! Умница! Мы оба полюбили друг друга с первого взгляда. Мой муж понял это сразу и в ту же ночь, сразу после приезда младшего брата, избил меня до полусмерти. Но кто-то из слуг, а в доме меня очень любили, сообщил Мите об этом. И он чуть не убил Федора. Потом взломал дверь в мою спальню и увез меня, полуживую, без сознания, в имение своего друга. Целый месяц меня выхаживал, кормил и поил с ложечки. В те дни мы поняли, что не сможем уже жить друг без друга. И после этого целых пять лет мы жили не венчанные, в грехе, скрывались, переезжали с одного места на другое… У нас не было своих денег, к тому же Дмитрий вынужден был уйти в отставку, поэтому мы очень бедствовали. Иногда нам тайно помогали, чем могли, его друзья и две мои сестры. И Митины, и мои родители отказались от нас, лишили наследства. Мой бывший муж, естественно, не помышлял о разводе, даже нанял убийцу, чтобы разделаться с нами. Но Дмитрий Алексеевич сумел с ним расправиться. Вскоре Федор скончался от удара, и постепенно все изменилось в лучшую сторону. Мы смогли наконец обвенчаться с Митей. Тогда уже стало известно, каким страшным забавам предавался его братец в своем поместье. Это ведь невозможно описать и сосчитать, сколько невинных душ он загубил! — Мария Егоровна перекрестилась. — Сейчас мы живем в мире со всеми родственниками. Особой любви мы к ним не испытываем, но по христианским обычаям поддерживаем добрые отношения. Время все расставило по своим местам! — Хозяйка с улыбкой посмотрела на гостью. — Вот такие пироги, как любит говорить мой Митя! Но, честно скажу, за все те годы, что мы прожили в нищете и почти смертельной опасности, я была безмерно счастлива. Меня любил и по-прежнему любит замечательнейший человек, и я его тоже горячо люблю! Вот и весь мой рассказ, почему я оказалась здесь! И ни о чем ни разу за всю свою жизнь не пожалела!

Глава 21

Настя сидела в комнате, не зажигая света. Сквозь открытое окно было слышно, как тихо шелестел листвой старый яблоневый сад. Одуряющее благоухание роз накатывало волнами, и от их пряного аромата кружилась голова и замирало в сладкой истоме сердце. И отчаянно хотелось закрыть глаза, взмахнуть руками, точно крыльями, и взлететь в чернильную густоту неба. И плыть, плыть в этом вязком, тягучем дурмане, смешавшем воедино медвяный дух уже поспевших яблок и груш и горьковато-бодрящий запах увядающей листвы и проклюнувшихся после небольшого дождя крепких красавцев — боровиков и подберезовиков.

День пролетел незаметно. Дмитрий Алексеевич возил их на пасеку, где пили чай со свежим сотовым медом, потом вместе с Марией Егоровной они ходили за грибами и набрали две корзины белых. Настя прокатилась на ослике и всю обратную дорогу вела его в поводу. Ослик мягкими губами толкался в ее руку, просил яблок, до которых он был большой охотник. Настя протягивала ему очередную дольку, он бережно брал ее с ладони, и они шли дальше по лесной дороге, усыпанной мягкой листвой и сухими иголками высоких, под самое небо, сосен…