Никогда не отпущу. Месть изменщику - Мария Шарикова
Глаза закрывались, и Мэтт с трудом заставлял себя смотреть по сторонам. Будет смешно, если он заснёт на собственной дуэли. Смерть уже пришла за ним и ждёт его на поляне, он чувствовал её холодное дыхание, разлитое в воздухе, а он хочет проспать этот важный момент - встречу со Смертью.
Стоунхэм уже приехал, когда его коляска вкатила на поляну и остановилась, позволяя седаку спуститься на мягкую траву. Мэтт медленно пошёл к сопернику и секундантам, и стоял, слушая и не слыша, что те говорили ему. Он кивнул, когда назначили дистанцию в двадцать шагов и барьер в десять. Он кивнул, когда Стоунхэм отказался от примирения. Секунданты принесли два ящика с заряженными пистолями, и Мэтт раскрыл один из них. Стоунхэм, выглядевший совершенно спокойным, согласился взять пистолет первым. Его рука сжала рукоятку, и Мэтт тоже взял пистолет. Глаза соперников на мгновение встретились, и в этот миг Мэтью захлестнула волна ненависти. Такая, что перехватило дыхание. Если до этого он размышлял, стоит ли позволить графу себя убить, то сейчас был не готов оставить его в живых.
Стоунхэм украл у него надежду. Он украл шанс на примирение с Оливией, навсегда опорочив её и доказав, что её любовь к нему - Мэтью - прошла.
Как жить в этой пустоте?
Они отсчитывали шаги.
Как жить, зная, что Оливия пренебрегла им и никогда больше не посмотрит на него с любовью? Она выкинула его из жизни, заменив другим. Стоунхэм был старше, и лицо его не было так красиво, как лицо самого Мэтью. Но он сумел заслужить её любовь. Совратить её. Навсегда отнять её у Мэтта.
Секундант поднял руку. Мэтью развернулся и стоял, держа руку с пистолетом у плеча. Страха не было. Ангел смерти распростер над ним свои холодные крылья. Он чувствовал его, зная, что с этой поляны живым он не уйдет.
Но и Стоунхэм не уйдет.
Вдали, где-то на краю зрения, он увидел шевеление. Какое-то серое пятно привлекло его внимание. Он чуть обернулся, и все внутри упало, когда он узнал женщину, что бежала на поляну.
Оливия пришла, чтобы увидеть его смерть. Секунданты бросились к ней, схватили за руки и заставили сесть на траву. Лицо его жены было бледно. Мэтт смотрел на неё, будто в последний раз. Или это и был последний раз? Она что-то кричала, махала руками. Но вот один из секундантов вернулся к своим обязанностям. Он подошел ближе, и скомандовал:
- К барьеру!
Мэтт посмотрел на Ливи. Она замерла, в ужасе закрывая рот руками. Их глаза встретились. Она смотрела прямо на него.
Она желала его смерти.
Она так любит своего Стоунхэма, что все равно не простит ему его смерти. Как не простила смерти Филиппа. Он быстро пошёл к барьеру, видя, как приближается к нему его враг.
Старше. Не настолько красивый. Но Оливия любит его.
Мэтью попадал в пенсовую монету с двадцати шагов. Он убил Филиппа, даже не целясь.
Шаг, шаг, ещё шаг. Он не мог сосредоточиться, а смерть была всё ближе. Серое пятно платья Оливии застилало ему глаза. Миг, и он замер у барьера, целясь в сердце.
Тут Ливи вскочила на ноги, и её глаза стали похожи на блюдца. Мэтт посмотрел на нее, опустил пистолет и выстрелил сопернику в ногу.
Выстрел оглушил его, а потом и крик Оливии. Стоунхэм начал падать, но грянул ответный выстрел, и пуля ударила Мэтта в согнутую в дуэльную позу руку. Она прошла немного криво, задев предплечье и ударила в плечо, ослепив его острой болью.
Но Оливия, доктор и секунданты побежали к упавшему Стоунхэму. Тот лежал в луже крови, поднимаясь на локтях. Мэтт попал в ногу, но не видел точно куда. Наверняка Стоунхэм не сможет больше ходить. Эта мысль почему-то его порадовала, хотя было совсем не до радости. Кровь намочила сюртук, и Мэтью снял его, чертыхаясь. Помочь ему было некому, на него никто не обращал внимания, а Ливи вцепилась в своего любовника, от чего стало совершенно ясно, что Мэтт был абсолютно прав.
В душе поселилась пустота. Рубашка стала алой от крови, и боль застилала глаза, рука, раненая в двух местах, повисла плетью. Холод, что сжимал его сердце, не отпустил. И, хотя опасность миновала, Мэтью чувствовал, что ангел смерти ещё здесь. Он ждет его. Именно его, а не Стоунхэма.
Лоб покрылся испариной. Оливия помогала доктору перевязывать любовника, ни разу не обернувшись. И правда, она ведь желала ему смерти, даже если бы Мэтт истекал кровью в предсмертных судорогах, она не обернулась бы на него.
Голоса доносились до него будто издали. Напряженный звенящий голос Оливии, мужские голоса, которые он не мог различить... Он медленно подошёл ко второму ящику с пистолетами.
Зачем ему жить, если он никому не нужен? Одна Глория рада его обществу. Но Глория слишком мала, чтобы помнить отца больше недели. Потом она забудет о нём, и в юности ей расскажут, что она не дочь графа Стоунхэма, а дочь пытавшегося убить его человека. И даже Глория возненавидит его и всё, что есть от него в себе.
Шатаясь и придерживая руку, он медленно пошел по тропинке в сторону реки.
Никто не заметил его отсутствия. Оливия любит Стоунхэма, и зря он не позволил им пожениться два года назад. Они были прекрасной парой. Но тогда он не смог совладать со своей ревностью. Сейчас же ему было всё равно.
Пусть будет так, как они того хотят. Они заслужили своё счастье. Ему же нет места на земле, тем более, что ангел смерти всё ближе.
Мэтт вышел к реке.
В её волнах отражалось свежее умытое утреннее солнце. Он залюбовался восходом, отражением лучей на глади воды, и пейзажем за рекой, где ивы склонили к воде свои длинные ветви. Забыв даже о боли, он смотрел, как по реке плывет утка с выводком подросших утят.
Никто так и не хватился его. Он сел на камень, потому что ноги отказывались держать его, и не сводил глаз с пейзажа. Его мутило от потери крови, в голове стучали будто молоточки, но мысль о том, что наконец-то он принял правильное решение, заставила его взвести курок пистоля здоровой рукой.
Ангел Смерти стал виден более явно. От него шёл холод и
