Мачехина дочка - Оксана Зиентек
Еще меня смущало, что каждый раз по пути в покои принца мне приходилось проходить через гостиную. Господин Мальте был всегда многословен и говорил как-то странно. Если честно, из всего, что он говорил, я едва понимала половину, хотя его северный выговор и сильно напоминал наш горнборгский говор. К сожалению, в эти дни у меня не было ни времени, ни сил, чтобы переспрашивать его о смысле слов, так что я только вежливо кивала и слушала, дав себе слово уточнить потом непонятное у папы-барона. Он должен знать этот диалект, ведь как-то же он понимал своего товарища. Прорвавшись таким образом через потоки слов и непонятных любезностей, я оказывалась в кабинете принца. Его Высочество как-то удачно пошутил, что лучшего стража чем господин Мальте ему не найти. Хотя сломанная нога и помешает тому встретить нападающих оружной рукой, он, по словам принца, и без меча сумеет заговорить их насмерть.
Здесь, наоборот, приходилось следить за каждым своим словом. Как я уже сказала, Его Высочество хотя и был неизменно любезен, разница в положении давала о себе знать. Я очень боялась опозорить папу-барона, снова показав себя сущей деревенщиной. И мама, конечно, мне тоже такого никогда не простит. Она и так заставляла меня по часу в день учить этикет, хотя все остальные занятия пока, по понятным причинам, отменились. Вот и сегодня господин Мальте опять пытался пошутить и наговорил кучу комплиментов, так что я совсем не услышала ответа на мой стук. Стоять под дверью с полным подносом посуды было неудобно, поэтому, постучав на всякий случай еще раз, я вошла в покои. Его Высочество лежал на кровати и читал. Он казался настолько увлеченным книгой, что даже не заметил моего появления, наверное, именно потому и не ответил на приветствие. И только поставив поднос на прикроватный столик я заметила, что принц не увлекся книгой, а просто уснул с ней в руках, прислонившись щекой к взбитым повыше подушкам.
Я на миг застыла, не зная, что делать дальше. С одной стороны, господин лекарь сказал, что Его Высочество ни в коем случае не должен пропускать приемы пищи, так как: «…Магическое истощение очень плохо переносится при истощении физическом». С другой — не должно благородной фройляйн находиться в одной комнате со спящим мужчиной. Почему навещать лежачего больного, когда он бодрствует, — это допустимо, а оказаться в его же комнате, когда он спит — нет, мне так никто и не объяснил. Мама только отмахивалась и требовала учить этикет, а учитель этикета возмущенно закатывала глаза и требовала прекратить задавать глупые вопросы. Так и не определившись, будить или не будить Его Высочество, я решила для начала немного повернуть его, чтобы уложить более удобно. Иначе ему грозило проснуться с полностью затекшей шеей и онемевшей рукой (это я знала по своему горькому опыту, так как и сама неоднократно засыпала, допоздна читая запрещенные гувернанткой книги).
Сейчас, прижавшийся щекой к подушке и смешно уткнувшийся носом в книгу, он снова был похож на «господина Рика», с которым мы были почти ровней. Почему-то раньше он, в отличие от остальных рыцарей, не вызывал во мне такой острой жалости, даже сразу после приезда. То ли потому, что я знала о его превосходстве, то ли потому, что у него не было видимых повреждений. А сейчас, глядя на резко похудевшего, осунувшегося молодого человека, мне стало его очень жалко. Светлые волосы на фоне очень бледного лица уже казались не рыжеватыми, а совсем-совсем рыжими. Таким, уснувшим от усталости, он показался мне совсем не величественным, а очень даже обыкновенным. Интересно, подумала я, а если посмотреть на него не обычным взглядом, а «специальным», которому учил меня папа-барон, смогу ли я увидеть магическое истощение? Мне было очень любопытно, как оно выглядит, потому что господин лекарь беспокоился об истощенных магах даже сильнее, чем о рыцарях со сломанными конечностями.
А принц, как я поняла из его слов, вообще вычерпал себя почти досуха. Господин лекарь даже потребовал послать вестника в ближайший королевский гарнизон, чтобы оттуда прислали мага-целителя. Иначе он отказывался нести ответственность за результат. «Специальный» взгляд не показал ничего интересного. Словно смотришь на человека через тонкую занавеску. Амулет — осенило меня. Словно завороженная, я протянула руку к тонкой цепочке, висящей на шее Его Высочества. Лежа вот так, на боку, принц давал хороший доступ к замочку, так что я, стараясь быть очень осторожной, сумела его расстегнуть. Картина сразу же заиграла новыми красками. Я так и осталась стоять, ошеломленная увиденным, точнее, прочувствованным.
Еще и недели не прошло с тех пор, как мы гуляли в нашем парке и разговаривали о магии, поэтому я прекрасно помнила ощущение магии Его Высочества. Теплая, уютная сила напоминала огонь в домашнем очаге или, как теперь оказалось, в замковом камине. Рядом с ним было тепло и надежно, казалось, он может защитить ото всех зимних вьюг. Сейчас же от этого тепла остались лишь следы, словно смотришь на кучу пепла. Этот пепел кажется тебе мертвым, остывшим, но слабые отголоски тепла дают надежду на угли, тлеющие под его защитой. Бедненький! А вдруг его огонь уже никогда не восстановится, ужаснулась я своим мыслям. Как же он, так привыкший полагаться на свою магию? Мне даже плакать захотелось, когда представила Его Высочество, скорбно сидящего перед потухшим камином. Впрочем, следующая мысль тут же прогнала мрачное видение. Ведь любой камин можно разжечь заново. И я представила себя, вносящую в комнату плошку с горящими углями, такие глиняные плошки стояли у нас на кухне в углу очага, когда я еще жила у бабушки с дедушкой. Видение было настолько ярким, что я даже почувствовала тяжесть плошки в руках и идущий от нее жар.
Поднеся плошку к камину я остановилась, ведь принесенный огонь не будет долго гореть просто так, надо что-то делать. Я осторожно подула на пепел, а он вдруг взметнулся серым облачком, закрывая обзор. Моргнув, я подула снова, но теперь еще осторожнее. Получилось! В этот раз под слоем пепла блеснули алым угольки и тут
