Жан-Мишель Тибо - Избранница богов
На рынке Касура было полно народу. Однако на протяжении многих дней тут не было слышно гомона и криков – обычного шума, сопровождавшего живую торговлю. Последние события нарушили привычный уклад жизни торговцев, ремесленников, разносчиков и покупателей.
Здесь было хорошо и спокойно, пока местные жители не услышали о том, что началась война…
Касур гордился своим богатством и чистотой улиц, но не мог похвастаться знаменитыми монументами. Святые, мученики и проповедники всегда обходили стороной не избалованный вниманием богов городок. Несмотря на близость к Лахору, он не ощущал на себе бремени истории. Сменявшие один другого завоеватели, а их за последние два тысячелетия было немало, никогда не отводили ему важной роли: город не имел стратегического значения, здесь не было ни помещений для гарнизона, ни стен с бойницами, ни защитных башен.
Взволнованные жители собрались на рыночной площади. Они обменивались мнениями, и самые громкие голоса предрекали великие несчастья, пожары и грабежи.
Мишелю пришлось дважды выстрелить в воздух, чтобы привлечь внимание собравшихся. Потом его солдаты построились в каре. На площади стало тихо. Было слышно только, как кудахчут куры в клетках да ревут вьючные животные.
Мишель спокойно смотрел на понурившихся людей. Разные чувства отражались на их лицах, но большинство жителей явно были готовы покориться судьбе. И все-таки он заметил вызывающий блеск в глазах некоторых представителей молодого поколения. Они, как и их сверстники повсюду на континенте, инстинктивно ненавидели англичан и порожденное Британией чудовище – Ост-Индскую компанию. Поэтому он обратился именно к ним, с яростью порицая захватчиков.
Он говорил долго, воздействуя на них своим магнетизмом. Он употреблял слово «свобода», противопоставляя его слову «рабство». Он говорил как человек, убежденный в своей правоте, хотя это была не правда, а полуправда. В глубине души он понимал, что действует, в основном, в своих интересах, стремясь отомстить за смерть отца и гибель империи, исчезнувшей на равнине под Ватерлоо. Удивительное дело, но первыми, кто его поддержал, стали девушки – они заявили, что готовы вспарывать животы «красным мундирам». Мишель позабыл, что говорит с людьми, большинство из которых были сикхами. У этого развитого народа не существовало социального неравенства между мужчинами и женщинами. Голоса юношей зазвучали в унисон с девичьими, призывая взяться за оружие. Следом загомонили их отцы и матери.
Ближе к полудню в распоряжении Мишеля было уже тысяча триста добровольцев. Но их следовало вооружить.
Оружие нашлось. По своей природе сикхи были народом воинственным. Самострелы, винтовки всех калибров, луки, сабли, секиры и палицы появились будто из ниоткуда. Люди доставали их из тайников и сундуков, снимали со стен, где они служили украшением и напоминали о ратных подвигах родителей, которые под предводительством легендарного Ранжита Сингха вернули в 1799 году Пенджабу его свободу, а в последующие годы завоевали Амритсар, Кангру, Джамму, Вазирабад, Фаридкот, Аттоки, и, наконец, в 1818 – Мултан. Воспоминания об этих событиях были еще свежи в памяти людей. Гордые победами в той войне, ее участники тоже пополнили ряды маленькой армии, ожидавшей приказов француза.
Мишель отправил Дуну в разведку. Вернувшись, тот рассказал следующее. Батальон сэра Чарльза стоял лагерем на выходе из ущелья со стороны Лахора. Полковник ограничился тем, что перекрыл южную дорогу к столице и ожидал результата первой схватки основных сил обеих армий.
Узнав об этом, Мишель собрал командиров-самовыдвиженцев из местных жителей и предложил им завлечь англичан в ловушку.
Безмятежную тишину ночи нарушал только стрекот кузнечиков. Где-то в вышине ухала вылетевшая на охоту сова. Падающие звезды вспыхивали на небе. Они несли послания людям, как правило, добрые.
«Прекрасная ночь», – сказал себе Мишель, глядя, как падают звезды.
Он не стал загадывать желание. Все было готово к операции. Большая часть его отряда разместилась на примыкавших к узкому входу в ущелье склонах высотой в пятьдесят метров. Солдаты попрятались за деревьями, кустами, в расселинах. Со своих позиций они могли изрешетить англичан стрелами и пулями, когда те выйдут из ущелья. Успех операции зависел от пятидесяти храбрецов, которым было поручено атаковать лагерь со стороны конюшен. Мишель надеялся, что противник, не успев опомниться, бросится в погоню. Атака начнется за полчаса до побудки, когда вражеские солдаты еще будут спать в своих палатках, – их правильные ряды были видны даже ночью.
Мишель вынул из жилетного кармашка часы.
Рассвет еще не засиял над землей, когда горящая стрела вонзилась в стог фуражного сена. Огоньки пламени взвились над некоторыми палатками и над той, возле которой стояли караульные. Тут и там раздались крики «Тревога!» Затрубил горн. Полусонные солдаты, не успев натянуть сорочки, хватали расставленные в козлах винтовки и пытались понять, откуда нападает враг. Они увидели только, как взвихрилась пыль, поднятая всадниками. Остальные нападавшие вскакивали на расседланных лошадей англичан и стремительно уносились в сторону Касура.
– Они уводят лошадей! – крикнул младший офицер-бенгалец.
Солдаты бросились в погоню. Сэр Чарльз Эмингтон с обнаженной саблей в одной руке и с револьвером в другой смотрел, как пехотинцы беспорядочно бегут к входу в ущелье. Он понял, что это ловушка.
– Горнист! Горнист! – заорал он, а потом увидел своего помощника и горстку офицеров, собравшихся у знамени. – Ричард! – позвал он, подходя к ним.
– Нас ждет катастрофа, если мы не удержим солдат, – тяжело дыша, сказал Ричард, пришедший к тому же выводу, что и его начальник.
Горнист так и не объявился. Дым пожара мешал сориентироваться в ситуации. Некоторые офицеры, не подумав, бросились за нападавшими. Более трех четвертей батальона оказались зажатыми между склонами ущелья. Самые смелые пытались вскарабкаться наверх. Их встретили ружейным залпом.
– Создадим линию обороны в двухстах шагах от выхода из ущелья, там, где по обе стороны дороги высятся валуны, – приказал сэр Чарльз. – Верните людей назад ударами прикладов и сабель!
Он отдал подчиненным еще ряд распоряжений. На выходе из разоренного лагеря он и его спутники увидели горниста, лежавшего поверх другого убитого. В груди у него торчала стрела.
– Ему уже ничем не поможешь, – сказал Ричард, опустившись на колено перед телом.
Он поднял горн и встал, чтобы изо всех сил протрубить сбор.
Глава 45
Ну зачем только она зашла так далеко на северо-запад!
