Виктория Холт - Жена ювелира
Гастингс был взбешен. Люди смеялись над ним. Говорили, что он годами, как голодный пес, ждал лакомого куска с королевского стола, а теперь Дорсет набросился на этот кусок, прежде чем Гастингс успел открыть рот.
– Ты глупа, – сказал он Джейн, случайно повстречавшись с ней. – Дорсет груб и жесток. Подумать только, что тебе придется пополнить жалкую толпу отвергнутых им любовниц!
– Я не нуждаюсь в вашей жалости. Приберегите ее для других, – разгневанно сказала она.
– Очень скоро она тебе понадобится. Не задумываешься ли ты о том, что когда Дорсет порвет с тобой, тебе придется приползти ко мне? А я никогда не возьму ни одну из его бывших любовниц.
– Я больше не потерплю оскорблений! – воскликнула она и поспешила прочь, чтобы он не заметил ее слез.
Джейн направилась в Тауэр. У Дорсета там были свои обязанности, и он хотел, чтобы Джейн была возле него. Всякий раз она говорила себе и ему, что не пойдет, так как здравый смысл подсказывал ей: «Удались от придворной жизни. Вспомни о том чувстве собственного достоинства, которое было у тебя, когда был жив Эдуард». Но страсть пересиливала.
Приятно, что Кейт вновь была рядом с ней. Кейт очень хотелось, чтобы Джейн поделилась с ней своими секретами, но Джейн молчала. Поэтому Кейт не оставалось ничего иного, как рассказывать Джейн о событиях, происходивших в Тауэре.
– Посыльные приходят и уходят целыми днями напролет, – говорила она. – Бог их знает, что они делают, я могу только догадываться. В общем, все выглядит так, будто мы готовимся к осаде. Каждый день во двор прибывает все больше солдат, а сейчас они устанавливают пушку на Тауэр-Хилл. Со складов принесли оружие.
Кейт была права: весь Лондон был встревожен, но Джейн ни о чем не могла думать, кроме как о своем возлюбленном.
* * *Завернутый в плащ, с низко надвинутым капюшоном человек сел в лодку и попросил лодочника перевезти его через реку. Лодочник с готовностью повиновался, так как в смутные дни, когда тот, кто вчера был великим, сегодня становился никем, бедный лодочник никогда не мог с уверенностью определить, насколько важной персоной был его клиент. На этот раз в лодке была леди с мягким и приятным голосом, ее лицо было прикрыто плащом, но лодочник заметил, что она необычайно красива. Он удивился, что за дело у нее могло быть за рекой. Она была грустной и молчаливой. Ему не нравилось, когда такие леди, как она, держали путь в Саутуорк. Она хорошо заплатила и любезно поблагодарила, а он наблюдал за ней, как она шла по берегу, пока не скрылась из виду.
Джейн шла на свидание к Дорсету. Она чувствовала себя виноватой и стыдилась, но в то же время была возбуждена. Она едва могла дождаться момента, когда почувствует руки любовника, обнимающие ее; и ей вновь и вновь приходилось напоминать себе, что нужно быть осторожной, что даже сейчас кто-то может следить за ней, узнать, где прячется ее любовник, и выдать его и Джейн вместе с ним.
А Дорсет действительно скрывался. Заговор, который планировал он вместе со своей семьей, не удался. Ричард Глостерский, двигавшийся на юг, был вовремя предупрежден герцогом Бекингемом, и сейчас маленький король был на попечении своего дяди Ричарда, как и намечал его отец. Лорд Риверс, дядя Дорсета, и Ричард Грей, его брат по материнской линии, были взяты герцогом Глостерским в плен. Лондон, в основном благодаря участию Гастингса, устроил Ричарду Глостерскому и маленькому королю теплый прием, а королеве с ее семейством пришлось спасаться бегством в святилище женского монастыря. Дорсет вынужден был скрываться, пока он сам или его друзья не соберут достаточно средств и людей, чтобы продолжать борьбу.
Оглянувшись, чтобы убедиться, что ее никто не преследует, Джейн вбежала в короткую узкую улочку. Она остановилась перед самым большим домом и торопливо постучала в дверь. Через некоторое время дверь чуть-чуть отворилась, и человек с ввалившимися глазами и странно перекошенным ртом посмотрел на нее.
– О, Дэнок, – сказала Джейн, – быстрее впусти меня.
Дэнок снял тяжелую цепь, не позволявшую открыть дверь больше чем на дюйм, и Джейн стремительно вошла. Дверь за ней тут же закрылась, а цепь была водворена на место.
Джейн дрожала, отчасти от облегчения, что она наконец добралась незамеченной, отчасти от ужаса, который это место неизбежно вызывало у нее. Это был зловещий дом, и его тишина становилась еще ужаснее оттого, что время от времени она прерывалась странными звуками – мягким топаньем бегущих ног, низким ропотом голосов, слабыми стонами, а порой и полными муки воплями, которые могла бы издавать рожающая женщина. Джейн чувствовала, что дом пропитан похотью и алчностью, страданиями, болью и смертью. Она не хотела идти сюда, но должна была это сделать, ибо так велел Дорсет.
Открылась дверь, и какая-то женщина бесшумно направилась к ней. Она была одета в платье сизо-серого цвета, на шее висел серебряный крест на тяжелой цепи.
– Не будете ли вы так любезны войти, а потом вас проводят к Его светлости лорду? – тихо спросила мадам.
Джейн кивнула и последовала за ней в комнату, которую та ей указала.
– Вашей светлости следует быть очень осторожной, приходя сюда. – Женщина опустила тяжелые веки. – Полагаю, что мой долг – предупредить вас. Его светлость был одним из наших постоянных гостей… в дни своего величия. Возможно, его враги догадываются, что он может скрываться у нас. Правда, обычно сюда приходят джентльмены, чтобы навестить девушек, но найдутся люди, которые могут заподозрить такую известную женщину, как вы…
Мадам улыбнулась, когда Джейн вся зарделась от этих слов. Она пожала плечами и продолжала:
– Мы имеем репутацию заведения, предоставляющего джентльменам наилучшие услуги. Многие убедились, что в наших силах дать им все, что бы они ни пожелали.
Джейн вдруг рассердилась.
– И поскольку убежище во время беды столь же дорого, как и удовольствие в мирное время, – язвительно заметила она, – есть люди, которые могут заподозрить вас в том, что вы помогаете Его светлости?
– Вы очень точно поняли смысл моих слов. Вчера вечером возникло небольшое осложнение. Одной из моих девушек визитер задавал весьма необычные вопросы об обитателях дома.
– Я вижу, вы очень встревожены.
– Вот именно, вопросы касались Его светлости. Я приняла меры предосторожности и навела справки об этом джентльмене. Он придворный Его светлости герцога Глостерского. Поэтому я полагаю, вам следует соблюдать еще большую, чем обычно, осторожность.
– Не беспокойтесь, я буду осторожна. А сейчас могу я просить вас проводить меня к Его светлости?
Мадам подошла к двери и хлопнула в ладоши. Появилась девица лет шестнадцати, с нагловатым лицом, на котором уже обозначились следы разврата.
