Эптон Синклер - Сильвия

Она всем существом своим жаждала жить со своей семьей, с близкими, любимыми людьми. Тут были истинные ее друзья, которые всегда могли служить ей защитой против ужасов жизни. Семья, какая бы она ни была, – в конце концов всегда позволяет укрыться от враждебного, хищного мира.

– Человек человеку – волк, – говорил дядя Мандевиль. – Если вы не будете грызть других, вас загрызут.

А дядя Мандевиль знал жизнь и людей.

И Сильвия все больше утверждалась в мысли, что должна поддержать свою семью. Признаки грозившей ее семье опасности с каждым днем выступали все очевиднее. Майор тщетно старался таить от других свои заботы, и его удрученность начала уже заражать других членов семьи. Даже «миссис Маргарет», к изумлению всей семьи, стала экономить. Она лениво бродила по своим великолепным палатам в прошлогоднем полинявшем платье, в истоптанных туфлях, и ее никак нельзя было убедить заказать новое платье, пока, наконец, майор сам не послал заказ ее портному в Новый Орлеан.

Тетя Варина принялась несколько сокращать невероятные хозяйственные расходы. На кухне целый штат праздных, объедающих их негров! Столько нелепых, невероятных счетов от прачек, из бакалейных и фруктовых лавок. Слухи о том, что происходило в усадьбе Кассельмен, проникли в город, и поставщики с неудовольствием и изумлением узнали, что у Кассельменов стали проверять счета и не желают больше платить за недоставленные товары или вещи, украденные неграми-посыльными.

Тетя Варина предложила переехать в какой-нибудь небольшой дом на одной из плантаций. Предложение привело всех в ужас. «Мисс Маргарет» воскликнула: «А что скажут соседи?» Все знали, что были засуха и наводнение, и подумают, что бедствие коснулось и их. И миссис Кассельмен рассудила, что необходимо дать бал, чтобы предупредить даже возможность таких предположений. Тогда Селеста заволновалась: если устраивать бал, то отчего не купить ей маленький автомобиль, о котором она просит целое лето…

Селеста вскоре опять поехала в Нью-Йорк, в пансион мисс Аберкромби, и каждую неделю объезжала магазины на Пятой авеню, покупала самые дорогие вещи и подписывала чеки так же, как делала прежде Сильвия. И лишить ее тех преимуществ, которыми пользовалась Сильвия, было невозможно. Она знала, что старшая сестра – любимица, и ревновала к ней своих родителей. Селеста тратила деньги без всякого зазрения совести. Она никогда не задумывалась, как Сильвия, над тем, какой ценой достаются ее дорогие бальные туалеты, шелковые чулки, стоившие не менее пяти долларов пара, небрежно комкала и топтала один раз надетое платье и своей беспечностью представлялась подраставшим сестрам, Пегги и Мэри, какой-то восточной принцессой из волшебной сказки.

Сильвия все больше убеждалась в том, что оставаться дольше дома и принимать участие в этом расхищении последних крох из доходов отца она не может. Она решила, что должна выйти замуж, и вместе с тем она понимала, что никогда уже не сможет полюбить кого-либо. Сколько бы она ни боролась, сколько бы она не оттягивала, раньше или позже придется сдаться и выйти за человека, которого она не будет любить. Перед нею и выбора-то большого не было. Один был менее, другой более занимателен, но прикосновение к ней каждого из них внушало ей только отвращение. Но если счастье любимых ею, близких ей людей зависит от того, победит ли она в себе это чувство отвращения, то, конечно, она должна его побороть. Как-то раз она спросила мать, всегда ли женщины выходят лишь за любимого человека? Она сознавала, что вопрос ее наивен, но у нее не было уже твердой почвы под ногами, и она невольно искала в других опоры и поддержки. Мать, конечно, ответила ей, что браки по безрассудной любви очень редки, и женщины, выходящие замуж за человека, которого полюбили впервые, редко бывают счастливы. Молодые девушки, не знающие людей, так часто ошибаются. И, наоборот, выходя замуж за человека, к которому как будто равнодушны, бывают счастливы. Привыкают к своим мужьям, находят качества, которых не замечали раньше. Дети вместе с заботами приносят и радости, а главное, становится некогда думать много о себе и копаться в своих чувствах.

Слова матери запали в душу Сильвии. На следующий день тетя Варина рассказала ей подробно историю своего несчастного замужества, а ведь это был брак по страстной любви. Затем приехала жена дяди Барри, за сто миль приехала, чтобы поговорить с Сильвией о долге женщины, о браке, о счастье. Наконец приехал и дядя Базиль, мнением которого она искренно дорожила. Ван Тьювер все еще гостил у них в доме, и разговор, естественно, перешел на него. Но и от дяди Базиля она услышала на этот раз то же, что слышала от других. Отчего ей не выйти, в самом деле, за ван Тьювера? Он порядочный человек, истинный христианин. Сильвия ничего ему не ответила. Она мало говорила в эти дни и вся ушла в себя, в свои мысли. На дом Кассельменов между тем надвигалось несчастье. Экономический кризис в стране принял угрожающие размеры, частные кредиторы настойчиво требовали уплаты долгов, а затем и банки потребовали платежей по кредитам. Майор вернулся однажды из города с помертвевшим лицом, заперся в своем кабинете, не вышел к столу, и когда Сильвия на следующее утро проскользнула в его комнату, она догадалась по его красным глазам и окуркам сигар на всех столах, что он вовсе не ложился в эту ночь. Он отказался дать ей какие бы то ни было объяснения, и Сильвия поняла по его тону, что настаивать будет бесполезно. Но матери он, очевидно, поведал о своем горе – она тоже ходила весь день с заплаканными глазами. После долгих просьб Сильвия узнала от нее, в чем дело: они накануне разорения, банки приступили с ножом к горлу, и в недалеком будущем все их имущество будет продана с молотка. Сильвия побелела, как полотно.

– Ах, если бы этот человек не владел больше твоей душой! – добавила мать.

– Причем здесь этот человек? – удивилась Сильвия.

– Будь проклят день, когда ты встретила его! – продолжала мать сквозь слезы. – Если бы не он, ты давно полюбила бы хорошего человека и могла бы помочь отцу в такую тяжелую минуту.

– Мама! – воскликнула Сильвия, она никогда не думала, что услышит когда-либо такие слова от милой, нежной «мисс Маргарет». – Разве я могу предотвратить несчастье? Ведь это бедствие для многих людей!

– Но ты могла бы выручить отца! – ответила мать.

Поздней приехала тетя Ненни и сообщила, что состояние ван Тьювера в полной безопасности. Экономический кризис в стране его не коснулся.

Сильвия выждала удобную минуту, отвела тетю Ненни в сторону и спросила ее.

– Тетя, если я дам слово мистеру ван Тьюверу, я могу попросить его, чтобы он дал папе денег в долг?