Валери Кинг - Проделки купидона
– Мы собирались поискать на чердаке в сундуках какие-нибудь твои старые платья. Как раз тогда мы и услышали, что приехал Лонстон.
– Почему бы нам теперь этим не заняться? Я вчера уже порылась в сундуках, чтобы найти себе костюм. Там есть из чего выбрать, берите любое… Ах! – Она вдруг прижала руку к животу.
– Что случилось, мама? – воскликнула Виктория. – Ты здорова?
– Мама, тебе плохо? Тебе больно? Почему у тебя слезы на глазах?
– Я только что почувствовала, как толкается ребенок. И вот опять! Опять! И еще! Какой же он энергичный!
Дочери улыбнулись, и вскоре все трое отправились на чердак.
16.
Ближе к вечеру Александра молча сидела в отцовской карете напротив сестер. Ее очень волновало, что скоро ей придется встретиться с Лонстоном. Девушка знала, что днем он посетил ее отца. Она подумала сначала, что он явился принести извинения за свое поведение, но поскольку отец ей ничего не сказал, решила, что речь шла о каких-то делах. Они были такими близкими соседями, что, несомненно, представится множество случаев, когда Лонстону будет необходимо поговорить с маркизом.
Глядя в окно кареты, Александра вздохнула. Небо было в тучах, и на его сером фоне по берегам ручья, разделявшего обе усадьбы, возвышались холмы и буковые рощи. Одинокий пастух с собакой и небольшим стадом овец спускался по склону холма в долину.
Роузленд был таким очаровательным местечком! Жаль только, что Лонстон поселился в замке. Если бы не он, Александра бы сейчас мирно трудилась над очередным морским видом, гуляла по холмам и лесам, наслаждаясь природой.
Вместо всего этого она сидела сейчас навытяжку в карете, глубоко засунув руки в муфту. Ленты ее шляпы были крепко затянуты под подбородком. Выбор дорожного туалета – вишневый бархатный жакет и черная юбка – был слишком строгим для легкомысленного повода их визита. Как глупо, что они должны помогать джентльменам выбирать костюмы из того, что обнаружилось в старых сундуках на чердаке Роузленда! Большинство фраков, панталон, жилетов и шейных платков были в превосходном состоянии. Как странно они смотрелись по сравнению с брюками, длиннополыми сюртуками и шелковыми галстуками сегодняшнего дня!
Когда карета остановилась у массивных дверей замка Перт, Александра только вздохнула и понадеялась в душе, что выбор не займет много времени.
Увы, ее надеждам не суждено было сбыться. Подав руки сестрам, Лонстон сообщил, что не намерен отпустить их раньше чем через два часа. Александра села у окна и читала «Тайме», в то время как он, к величайшему удовольствию Виктории и Джулии, расточал им комплименты, превознося серебряные гребни в волосах Джулии, кружевные манжеты Виктории, маленькие ручки Джулии и изящную походку Виктории. Мистер Тринер присоединился к нему. Александра с трудом сдерживалась, чтобы не отчитать сестер за их глупое поведение.
Как она презирала Лонстона!
Ей казалось, что чем дольше она сидит в своем углу, тем более изощренными становятся комплименты виконта. Гнев овладевал ею. Бессовестный, просто бессовестный! Она его ненавидит, презирает! Она поговорит с матерью о возмутительном поведении сестер! Александра не могла отделаться от мысли, что весь этот спектакль устроен специально для того, чтобы вывести ее из себя.
Услышав, как Джулия снова просит его милость рассказать о том, как он влез на мачту своего корабля, Александра поняла, что ее терпение лопнуло. Она встала и направилась к дверям, заявив, что хочет прогуляться по галерее.
Выйдя в холл, она решила пройти в бальную залу, чтобы еще раз взглянуть на результат приготовлений к завтрашнему вечеру. Не успела она сделать и нескольких шагов, как услышала знакомый звук, напоминавший царапанье. Александра внезапно осознала, как легкомысленно поступила, покинув гостиную. Энтерос может теперь легко воспользоваться ее одиночеством.
С замирающим сердцем она прислушалась, но больше никаких звуков не услышала – ни царапанья, ни шелеста крыльев, обычно возвещавших появление Энтероса. Александра хотела вернуться в гостиную, когда за спиной у нее раздались шаги.
– Александра! – позвал Лонстон.
Первым ее чувством было облегчение, но стоило ей обернуться и увидеть его самодовольное лицо – раздражение вспыхнуло в ней с новой силой.
– В галерею вы здесь не пройдете, – сказал он.
Как он мог говорить с ней таким тоном, словно ничего не произошло, словно не было никакого пари!
– Я передумала, – сказала она, не останавливаясь.
– Изменчива, как всегда, – усмехнулся Лонстон.
Александра глянула на него, еще больше раздражаясь.
– Как вы смеете! – прошептала она. – Не вам, человеку, поставившему женскую любовь против рубиновой броши, говорить о моей изменчивости!
Подобрав юбки, она ускорила шаги.
– Вы от меня убегаете? – Он поравнялся с ней. – Как вы меня искушаете!
– Оставьте меня в покое! – Она уже почти бежала и, миновав коридор, ведущий к развалинам часовни, оказалась в бальной зале.
Отсюда, увы, ей выхода не было. Лонстон остановился в дверях.
Встретившись с ним взглядом, Александра ощутила, как румянец заливает ее лицо. Лонстон прикрыл за собой дверь.
– Не понимаю, чего вы этим надеетесь достичь, милорд, – сказала девушка.
– Я надеялся поговорить с вами хоть минутку наедине и очень признателен, что вы предоставили мне такую возможность. Скажите, леди Александра, долго вы еще собираетесь на меня сердиться?
– Всегда, – холодно ответила она.
– Вы разбиваете мне сердце.
Лонстон шагнул к ней.
Выражение его лица, твердость черт, решительный блеск глаз явственно говорили о его намерениях. Какая самоуверенность! Он рассчитывает вскружить ей голову, словно наивной дурочке. Она отступила на шаг, другой…
– Не представляю себе, какая женщина может разбить вам сердце! Это невозможно. Для этого нужно прежде всего иметь сердце.
Он остановился.
– Значит, вы намерены оставаться холодной, бесчувственной, неспособной прощать?
Александра вздернула подбородок.
– Вы меня всегда такой считали. Не знаю, почему я должна опровергать ваше мнение!
Лонстон снова шагнул к ней.
– Вчера вы говорили, что любите меня. – Манеры его резко изменились. Голос звучал искренне.
Твердость Александры слегка поколебалась, и она поспешно отвернулась.
– Это было до того, как я узнала о пари.
– Я согласился на это пари, не зная, какая вы замечательная женщина. Согласился до того, как целовал вас, до того, как понял, что влюбился. Я люблю вас, Александра, люблю больше жизни! Если я бы мог сделать так, чтобы этого пари никогда не было, – я бы это сделал, но, увы, не могу. Я могу только умолять вас о прощении.
