Лайни Тейтум - Трудная роль
– Эванджелина, что с вами?
– Тут очень жарко, ваша светлость. – Ее голос был таким же тусклым, как свет, который с трудом пробивался сквозь пыльные окна. – Все в порядке.
– Простите, я не ослышался? Вы сказали, что тут жарко? – Он смотрел на нее, прищурив проницательные глаза.
– Да, – только и ответила она.
Лорд Петтигрю извинился за беспорядок, который царил в его офисе. Повсюду лежали кипы документов. В дальней части кабинета стоял стол красного дерева, над которым склонились два человека, изучавшие какие-то карты.
– Джентльмены, – сказал лорд Петтигрю, – будьте добры подождать в приемной. Я отвлеку нас буквально на пару минут.
Оба посмотрели на Эванджелину с изумлением, нетерпением и осуждением, забрали какие-то документы и вышли в соседнюю компату.
Не обратив на эти взгляды никакого внимания, Эванджелина непринужденно подошла к незашторенному окну и посмотрела на Темзу. Она подозревала, что лорд Петтигрю сказалкакую-то подходящую к случаю фразу, но не слышала ни его, ни герцога. Она незаметно покосилась на вторую полку книжного шкафа, стоявшего в дальнем углу. Казалось, книги из него брали редко. Джон Эджертон велел оставить конверт между третьим и четвертым томом слева. Она стояла у окна, что-то отвечая на реплики лорда Петтигрю, и ломала голову над тем, как засунуть в шкаф проклятый конверт.
– Ну что, насмотрелись? – наконец спросил герцог.
Она обернулась и с лучезарной улыбкой протянула руку лорду Петтигрю.
– Да, верно. Дрю, большое спасибо за вашу доброту. Я знаю, как вы заняты, и больше не хочу отнимать у вас драгоценное время.
Эванджелина медленно пошла к широкой двери и незаметно уронила перчатку на деревянный пол. Когда все трое вышли в приемную, она осуждающе покачала головой и сказала:
– О Боже, я уронила перчатку. Подождите минутку, я сейчас!
Не успел лорд Петтигрю позвать одного из своих клерков, как Эванджелина шмыгнула в кабинет, дрожащими пальцами вынула из сумочки злополучный конверт и сунула его между толстыми томами. Она вернулась ровно через три секунды, помахивая перчаткой.
– Прошу прощения. Надо же, какая глупость… Но теперь все в порядке. Наконец я увидела, где вы, джентльмены, находящиеся у власти, проводите время, защищая Англию… – Она бы и дальше продолжала нести вздор, если бы герцог не поглядел на нее так, словно готов был заткнуть ей рот.
Оказавшись в карете, Эванджелина долго прихорашивалась и закутывала пледом ноги. Затем она сложила руки на коленях и уставилась в окно.
– Я вижу, этот визит произвел на вас сильное впечатление, – сказал герцог, пристально глядя на нее.
– О да. Просто неизгладимое. Исполнилась моя детская мечта. Мне довелось наконец-то увидеть… – не оборачиваясь начала лепетать она.
– Помолчите, Эванджелина. – Ричард продолжал изучать ее профиль, в который раз пытаясь понять, что у нее на уме. Наконец он промолвил: – Не могу дождаться того дня, когда я раскушу вас.
Эванджелина не ответила.
– Подозреваю, что теперь вам хотелось бы посетить Палату общин.
Эванджелина взяла себя в руки и обернулась.
– Нет, – язвительно ответила она, – я предпочла бы съездить в Ричмонд. Хочу полюбоваться на ваш знаменитый лабиринт!
Глава 28
Эванджелина сидела на угловом диване у окна детской и смотрела на окутанный туманом парк напротив. Она провела в Лондоне уже неделю, возможно самую длинную в ее жизни. Когда объявили о визите посетителя, она сразу догадалась, что это Эджертон с новыми инструкциями. Сэр Джон еше не прибыл, но Эванджелина знала, что он не оставит ее в покое. Что было в том конверте, который она сунула в книжный шкаф лорда Петтигрю?
Эджертон и Ушар оказались правы. Газеты были заполнены сообщениями о триумфальном возвращении Наполеона в Париж и переходе французской армии на его сторону. Все только и говорили о Веллингтоне, Наполеоне и новой кровопролитной войне. Каждое утро Грейсон приносил к ней в спальню уже прочитанную герцогом газету, и Эванджелина жадно просматривала все заметки о жизни Парижа. Казалось, время замедлило бег. Эванджелина со страхом ждала нового поворота событий.
Слава Богу, что у нее был Эдмунд. Он стоял на коленях у камина и расставлял солдатиков, половина которых была французами, а половина – англичанами. Он убеждал одного из старших офицеров беречь своих солдат. Эванджелина улыбнулась. Она все больше и больше любила Эдмунда, но не могла дать себе волю. Что сказал бы мальчик, если бы она стала объясняться ему в любви или начала тискать? Они почти все время были вместе. Сначала Эдмунд дичился, но потом, поняв, что она не собирается надоедать ему бесконечными занятиями, засмеялся, испустил победный клич и пообещал не гоняться за ней еще как минимум неделю. Обрадованная Эванджелина прижала руки к груди и принялась благодарить его. Эдмунд фыркнул, но, перед тем как убежать по своим делам, к удивлению девушки, порывисто обнял ее. Малыш стал любимцем Эванджелины, и она пи за что не рассталась бы с ним. Нет, об этом было страшно подумать. Так же, как о будущем, которое сулило ей либо смерть, либо клеймо изменницы.
Но Эдмунда ждет совсем другое будущее. Она сделает для этого все. С каждым днем он становился все больше похожим на отца. Мальчик проводил время то с ней, то с герцогом. Ричард катался с ним верхом, возил в манеж показывать лошадей и даже однажды взял с собой в спортивный зал клуба «Джентльмен Джексон». Эванджелина знала это, потому что каждый вечер, приходя укладывать мальчика спать, слышала от него подробный отчет о событиях дня.
Он напоминал отца не только внешне. С Эдмундом Эванджелине никогда не было скучно. Конечно, мальчик не понимал этого, но он был ос единственным утешением. Вчера Эдмунд оказал Эванджелине величайшую честь, признавшись, что любит ее больше, чем Филиппа Мер-серо и, может быть, даже больше, чем Рохана Каррингтона, хотя это почти невозможно. – Ева, осталось совсем чуть-чуть, – пробормотал мальчик, не отрываясь от игры. – Подожди немножко. Веллингтон убьет его до смерти. Он поскачет прямо на Наполеона и вонзит саблю ему в глотку. И тогда ты снова станешь счастливой.
О Боже…
Эванджелина с трудом выбралась из кресла и опустилась на пушистый ковер рядом с мальчиком. Она не могла позволить ему сделать такой вывод, хотя тот был пугающе точным.
– Эдмунд, ты о чем?
Однако внимание Эдмунда было сосредоточено на одном из отрядов англичан. Он выстроил в линию дюжину пехотинцев, заставил офицера повернуться к ним лицом и только после этого поднял на нее глаза.
– Папа сказал, что я не должен тебя дразнить.
О Господи, неужели герцог опять видит ее насквозь? Но ведь она даже не видела Ричарда. Точнее, почти не видела.
