Джиллиан Хантер - Порочен, как грех
Однако у него оставался ее пистолет, но поскольку сыщики, допрашивая его, не задавали вопросов насчет оружия, он не сказал им и об этом. Все равно пистолет не заряжен.
– Джентльмены, – сказал под конец Гейбриел дознавателям, – я сообщил вам все сведения, какие мог, и – сказал ли я, что послезавтра вступаю в брак? Я надеялся провести две свои последние холостяцкие ночи за более интересными занятиями.
Оба сыщика принесли искренние извинения и объяснили, что сами они – простые охотники на воров, а господин констебль из их отдела был вызван на место преступления на Олд-Боун-стрит.
Час спустя тревожные слухи о происшествии с участником маскарада на Мейфэре распространились по Лондону. А самый надежный свидетель, единственный, кто действительно разговаривал с этим человеком, сэр Гейбриел Боскасл, не мог сообщить никакой полезной информации, которая помогла бы найти преступника.
К сожалению, нашлось несколько недоверчивых душ, которые сомневались в заявлении сэра Гейбриела о том, что он встретился с человеком, на которого был, как говорят, очень похож. Не было ли тут хитрого заговора, устроенного, чтобы сбить власти со следа? Некоторые были бы даже уверены в такой возможности, если бы какой-то старый извозчик не заявил, что в ту же ночь он чуть было не столкнулся с повозкой, на которой ехал мужчина, кажется, в маске.
Когда допрос завершился, наконец-то прибыли лорды Дрейк и Девон Боскаслы, чтобы отвезти Гейбриела поразвлечься. Он объяснил им, что случилось, отказавшись входить в детали.
То была его последняя холостяцкая ночь. Завтра вечером он поведет Элетею в театр. Его кузены не могли решить, везти ли его в «Ковент-Гарден», в игорное заведение, пользующееся самой дурной репутацией, или отправиться к миссис Уотсон для весьма серьезного разговора.
В конце концов карточная игра одержала верх. Элетея просто рассердилась бы, если бы он вернулся домой с очередной закладной. Но она вообще перестала бы разговаривать с ним, если бы он пошел к Одри, несмотря на их общую любовь к этой женщине.
И вот они расселись по трем каретам: в одной Гейбриел и его двоюродные братья, в другой группа их приятелей, бывших на вечеринке у Тимоти, а третья содержала в себе компанию прихлебателей, которые пошли бы за Боскаслами куда угодно ради возможности иметь право заявить, что их пригласили сопровождать этот пользующийся дурной славой выводок.
Клуб встретил Боскаслов с радостью. Старые друзья хотели разделить с ними шутку, выпивку, воспоминания о тех временах, когда они еще не обзавелись женами. Ведь для большинства из них жизнь в Лондоне изменилась. Война закончилась, и мировая экспансия занимала умы всех политиков. Те, у кого хватало ума понять, что потребуется приложить немало усилий для решения проблем родной страны, были не заинтересованы в территориальных завоеваниях в далеких странах. Другие, напротив, стремились заполучить богатства в новых колониях.
Остальные, казалось, были довольны уже тем, что вернулись домой, к мирной жизни. Голова у Гейбриела была слишком занята, чтобы он мог хорошо проводить время. Ему уже наскучил фараон, в который он выигрывал. Его кузены Дрейк и Девон вообще не играли, они разговаривали о политике с членами кабинета. Заядлые игроки появились позже, к ночи. Это было обычное время, в которое и сам Гейбриел прежде являлся сюда.
Но теперь он как раз завершил игру и распределил выигранные три тысячи фунтов стерлингов между своими друзьями. Карточный шулер, которого он обыграл, принял свой проигрыш молча, глядя без всякого выражения на Гейбриела из-под широкополой соломенной шляпы. Гейбриел никогда прежде не играл с ним, но один из его друзей сказал, что этот человек постоянно выигрывает и что он шулер. Это был бывший военный врач Йоркширской армии, который водил дружбу с буйной компанией недовольных солдат.
– Я пойду к Бруку выпить кофе! – крикнул Гейбриел Дрейку. – Здесь мне больше нечего делать.
– Подожди, – откликнулся Дрейк. – Мы все пойдем.
– Встретимся там, – сказал Гейбриел, помахав, рукой. – Мне нужно пройтись.
На самом деле ему нужно было побыть одному, чтобы поразмыслить над ночным происшествием.
Это была, наверное, последняя ночь, проводимая им на лондонских улицах, по крайней мере с целью развлечься. Потребность в подобных развлечениях умерла такой естественной смертью, что он и не заметил, что ее уже нет. В прошлом он мог играть полночи, съесть бифштекс и рыбу в «Ковент-Гарден», а потом еще провести часок в Воксхолле. Существовали клубы, пари на бегах, ужины гурманов и хорошенькие женщины, охотно предоставляющие свои будуары любому повесе Боскаслу. Он наслаждался приключениями.
Но теперь его не соблазняло ничто из того, что он любил прежде. Даже когда он перешел улицу и группа старых товарищей-офицеров окликнула его из кареты, приглашая пойти с ними на Бонд-стрит поесть омаров, он только рассмеялся и отмахнулся.
В теперешнем настроении он не составит им приятное общество.
Он убедил себя, что его вовсе не волнует то, что братья бросили его. В детстве он не мог простить им этого – и тогда, когда его отчим сломал ему руку за то, что он привел в дом бродячую собаку, и тогда, когда этот человек ударил его мать по лицу за то, что та встала на его защиту. Но он вырос, побывал на войне, стал игроком, который живет проигрышами других людей. Он никогда не делал зла тому, кто не напрашивался на неприятности. Даже в том мире, где он вращался, существуют правила игры.
Элетея выбрала его, и он сделал свой выбор – ушел прочь из той жизни, которая рано или поздно убила бы его. Он и его жена будут вместе растить детей и чистокровных лошадей и приводить бездомных собак и даже заблудших мальчишек в свой дом, когда им заблагорассудится. А если он умрет молодым, как умер его отец, он уверен, что его родственники Боскаслы будут опекать его жену и детей после того, как его не станет.
Он мужчина, а дни буйной юности и безответственности миновали. Ему дали шанс оправдать те надежды, которые его родители когда-то возлагали на него. А мысли об отмщении, прежде воспламенявшие, больше не казались стоящими усилий.
Вот то, о чем он мечтал до тех пор, пока несколько часов назад в его жизни не появился брат.
Внезапно Гейбриел снова ощутил гнев, в нем проснулись демоны, и воспоминания, которые, как ему казалось, были похоронены, ожили вновь, чтобы мучить его. Гейбриел вспомнил, как отчим выплескивал ему в лицо ведро грязной воды, когда ему случалось проспать, или подносил нож к блестящим черным волосам его матери, потому что какой-то деревенский житель сделал ей комплимент на рынке, как книги, которые Гейбриел приносил домой из школы, сгорали в камине. Вспомнил жестокие насмешки над смертью его отца и свои попытки удержать слезы.
