Марша Кэнхем - Таинственный всадник
— Нет, нет, мы должны подождать, месье. — Она жалобно зарыдала, чтобы ее ложь выглядела убедительнее, чтобы Винсент, который внимательно наблюдал за ее лицом, ничего не заподозрил. — Мы должны получить благословение церкви. Я… католичка, и девственница, и… Это был бы грех перед Богом.
— Оставьте Бога мне, — усмехнулся Винсент. Он уже склонился, чтобы поцеловать ее своими толстыми, слюнявыми губами, но в этот миг Антуан стал колотить в дверь.
— Мы не должны задерживать гостей, месье. — Рене уже задыхалась. — Моя тетя потратила слишком много сил, чтобы подготовить этот прием.
Она смахнула слезы и поспешила к двери. Лицо Антуа-на было белым как мел, когда он шел рядом ней.
— Мой Бог, — прошептала Рене, — это не человек, а настоящая свинья. Я чувствую, что мне снова надо принять ванну.
Мы скоро будем свободны от него. Скоро. Тогда мы с Финном будем защищать тебя.
Она попыталась улыбнуться:
— Я знаю, что так и будет, сердце мое.
Они направились через главный холл к центральной лестнице, и Рене была вынуждена подождать Винсента наверху. Его взгляд оставался тяжелым и холодным, когда он протянул ей руку, а Рене старалась казаться спокойной, спускаясь по лестнице рядом с ним, но ее тошнило от одного его вида, и кожа готова была слезть там, где он прикасался к ней. Из главной гостиной доносились шум и смех, какая-то пара наслаждалась пуншем и негромкой беседой. Рене захотелось увидеть хоть одно приятное, дружественное лицо, чье угодно, и она увидела капрала Чейза Мальборо. Рене улыбнулась ему, надеясь, что юный офицер поймет ее улыбку как приглашение подойти поближе.
Он так и поступил — и проделал это с таким восторженным рвением, что Рене почувствовала острый укол вины за муку, на которую она обрекла его в прошедшие несколько дней. Поскольку именно его и его драгунов приставили охранять Гарвуд-Хаус, она обращалась с ним чрезмерно холодно, не одарив ни единым словом за все время. Конечно, мысли Рене были заняты собственными многочисленными неприятностями, и ей не было дела до какого-то томящегося от любви солдата. На сей раз Рене воспользовалась тем, что он подошел поближе; она выдернула свою руку из руки Эдгара Винсента и протянула капралу, дружески приветствуя его.
— Мисс д'Антон! Могу ли я сказать… могу я решиться и сказать, позволить себе выразить словами… как чрезвычайно, невероятно восхитительно вы сегодня выглядите?
— Конечно, можете, — проговорила Рене, демонстративно засмеявшись. — Я счастлива, что вы присутствуете на вечере как неофициальное лицо.
Юный капрал Мальборо покраснел до самых корней волос; он сжал ее пальцы, и было совершено ясно, что он хотел бы приложить их к губам и простоять так всю ночь напролет. К сожалению, ему пришлось оставить Рене; на первом этаже началась суета, а это говорило об одном: прибыл полковник Бертран Рос. Он был в парадном мундире с золотыми шнурами на плечах и на широких отворотах. Его завитые волосы пламенели и были зачесаны наперед, чтобы скрыть или по крайней мере уменьшить уродливый шрам на щеке. Он грыз ногти и откусывал заусенцы, поэтому зрелище было крайне неприятным.
— А вот и вы. — Винсент нахмурился. — Я уже начал было волноваться, собираетесь ли вы вообще появиться и составить нам компанию.
— Простите мое опоздание. — Рос вежливо и церемонно поклонился Рене, его желтовато-карие глаза блестели, восхищенно взирая на мерцающий белый шелк ее платья. — Мы взяли сегодня утром человека и весь день допрашивали его.
— Пытались задать вопросы? — хмыкнул Эдгар Винсент, и его красные, налитые кровью глаза уставились на Роса с явным интересом.
Рос кивнул Винсенту.
— Он был серьезно ранен, когда мои люди принесли его, и вопросы можно было задавать лишь тогда, когда он приходил в себя.
— И?
— И, — гневно выдохнул Рос, — еще одна ложная тревога. Все его преступление заключается в том, что он носит плащ и треуголку. Но у него был тот же рост и то же сложение, но тем не менее он оказался шотландцем и направлялся домой, в Глазго, и он такой слепой, что мог рассмотреть свечу, только когда ее поднесли прямо к носу.
— Слепой шотландец из Глазго, говорите? — Вопрос, заданный на высокой ноте, прозвучал из уст другого гостя, небрежно прислонившегося к перилам у них за спиной. — И вы полагали, что это замаскировавшийся жулик Старлайт?
Рене не верила своим ушам, но, оглянувшись на говорящего, она увидела… Тайрона Харта собственной персоной, и это не был обман слуха или зрения: он шел, легко и непринужденно, прямо к ним. Он был необычайно элегантен в коже и зеленом полосатом атласе. Воротник его жакета был приподнят, на шее повязан платок. Он с трудом наклонил голову, отвешивая поклон, и, широко, глупо улыбаясь, глядел на полковника Роса.
— Я вот снова хочу спросить про слепого шотландца из Глазго. Они что, на самом деле ожидали, что он вор? И думали, что же он крадет? Масло для ламп?
Рос выдавил вежливую улыбку.
— Мои люди действуют согласно строгим указаниям: арестовывать любого, у кого нет важной причины находиться на дороге поздно вечером или ночью.
— А-а… ну, разрази меня гром, не могу понять, какая разница для слепого, день или ночь? Ну какая ему-то на самом деле разница, если хочется куда-то поехать? Он ведь слеп. — Серые холодноватые глаза искали взгляда Рене. — Очень большое удовольствие видеть вас снова, мисс д'Антон, — сказал он ей. — Должен признаться, — он деловито наклонился к ее руке, потом поднес к губам, — я нахожу, что вынужден согласиться с капралом. Клянусь, что просто теряю аппетит, глядя на столь блестящее, ослепительное зрелище.
Она не должна была удивляться, что он здесь. Ничто касающееся Тайрона Харта не должно ее удивлять, и уж менее всего то, что он появился в доме, язвительно, колко разговаривает с человеком, который в него стрелял и ранил, и открыто восхищается драгоценными камнями, которые ему предстояло украсть. Рене отступила на шаг и убрала свою руку более резко, чем следовало. Золотая цепочка на экстравагантном шнурке его манжеты зацепилась за рубиновый браслет, и в этой ситуации Тайрон смог поймать ее руку и задержать в своей, стиснув покрепче.
— Позвольте мне, — сказал Тайрон, поднимая ее руку к свету, чтобы разъединить драгоценности.
Винсент сердито выступил вперед, а Рос нахмурился. Он наблюдал за Тайроном, его глаза сузились, когда этот хлыщ в парике и пудре повернул браслет и стал рассматривать рубины уже после того, как наконец освободил свою цепочку.
— Несомненно, да, очень изящный, моя дорогая, — заявил он безапелляционным тоном. — Но даже красота драгоценных камней бледнеет перед вами.
