Диана Уайтсайд - Синеглазый дьявол

Вдруг Хэл остановился, увидев на груди одной из женщин золотую брошь. Брюнетка, одетая кричаще, обладала явно плохим вкусом и большими деньгами.

Увидев ее, матушка и сестра Джульетта посмеялись бы, а Виола посоветовала бы ей одеться несколько по-другому.

Сгорая от нетерпения, Хэл подошел к ней, не заботясь о том, что его услышат остальные.

– Извините, мэм, но не могли бы вы сказать мне, где вы купили свою брошку?

Женщина побледнела и оглянулась, словно ища спасения. Ее глаза остановились на мужчине, стоявшем неподалеку, но тот не обращал на нее внимания, погруженный в разговор. Хэл насторожился.

Женщина снова посмотрела на Хэла и, помедлив, ответила:

– Вещь фамильная. Я унаследовала ее от своей бабки. – Услышав такую наглую ложь, Хэл нахмурился и вынул часы.

– Мэм, ваша брошь является парой к моим часам, вплоть до монограммы и рисунка корабля. Таких брошек сделано всего две – одна для моей сестры, живущей в Нью-Йорке, а вторая – для сестры, которая год назад уехала из Колорадо. Вы приобрели ее у моей сестры Виолы?

Теперь все, кто находился на крыльце, слушали, не скрываясь. Брюнетка отступила на шаг, нервно поглядывая на ружье Хэла. А он тут же порадовался, что у него такой разбойничий вид, коль скоро он заставит женщину сказать правду.

– Нет. То есть да, она продала мне ее, – проговорила женщина, запинаясь.

Мужчина, к которому брюнетка обращала свои взоры, наконец направился к ней. Его невзрачное лицо тревожно оживилось, а рука скользнула к «кольту», висящему на боку.

– Когда? Она еще жива? – задавал вопросы Хэл, поставив саквояж на пол, но по-прежнему держа ружье в руке. Его голос врезался в тишину, как нож. Люди на крыльце заговорили, но никто не пошевелился, а прохожие уже начали собираться на улице поглазеть.

– С Виолой Росс все в порядке, мистер, – вмешался мужчина.

Хэл резко повернулся к нему.

– Где она?

– В Рио-Педрасе.

– Живет с Донованом, – добавила женщина. – Во грехе, – еще раз добавила она язвительно и спряталась за спину невзрачного мужчины.

Хэл напрягся, сохраняя ледяное спокойствие. Так случилось с ним однажды, когда он командовал блокадой фортов конфедератов на Миссисипи.

– Что вы сказали?

Брюнетка попятилась от испуга, предоставив отвечать мужчине. Пальцы его застыли совсем рядом с рукояткой револьвера.

– Моя жена не хотела сказать ничего неуважительного о вашей сестре.

Некоторое время Хэл смотрел на них обоих, пока женщина угрюмо не опустила глаза. Слушатели стояли и с интересом наблюдали за разговором.

– Вот двадцать долларов за брошь. Я верну ее сестре.

Он протянул золотую монету, внимательно глядя на стоящую перед ним пару.

Мэгги колебалась, что-то тихонько прошипела, потом отколола золотую вещицу и швырнула Хэлу. Парочка торопливо ретировалась, зажав в руке деньги. Хэл посмотрел им вслед и вздохнул.

С какой бы скоростью ни шел завтрашний дилижанс, все равно он не сможет добраться до Рио-Педраса так быстро, как ему хотелось бы!

Виола сидела за пианино и изо всех сил старалась сосредоточиться на ноктюрне Шопена. Сразу же после ужина Уильям, извинившись, ушел, пробурчав что-то насчет необходимости посмотреть, как там лошади. Но молодую женщину занимало другое – странное бездействие Леннокса.

Она не видела его с тех пор, как он вместе с другими жителями Рио-Педраса смотрел на отъезд каравана с грузом. Тогда она пробыла в конторе несколько часов, чтобы закончить работу с документацией, и вернулась в компаунд, воспользовавшись частной лестницей. Интересно, что еще придумает подлый мерзавец!

Нет, уж лучше думать о своей одежде.

Сегодня она надела простое вечернее платье из синего шелка, вырез у которого настолько скромен, что в нем можно выйти к обеду даже в доме ее бабушки. Шелковые чулки тоже очень пристойные, как и черные туфельки. Она понятия не имела, где Уильям нашел такие вещи в Рио-Педрасе, потому что для борделя они слишком скромны, даже для высококачественного заведения миссис Смит.

Нет, настоящая изюминка заключалась в том, что под платье она надела белую шелковую сорочку, прозрачную, как бальный шарф, и вышитую белыми розочками у шеи и по подолу. И больше на ней не было ничего.

День стоял необычайно жаркий и для пустыни довольно влажный, а перед самым ужином прошла небольшая гроза. Виола слегка вспотела, два слоя шелка облепили тело. Особенно плотно прилипла к груди сорочка.

У нее захватило дыхание от откровенных картин, вызванных таким ощущением.

Виола опустила голову и глубоко втянула в себя воздух. Она попробовала сыграть ноктюрн с того места, на котором остановилась, но вскоре опять споткнулась, задумавшись о том, что будет сегодня ночью. Ее кинуло в дрожь.

Взяв себя в руки, она проделала упражнения для тела, предписанные Уильямом. Она занималась ими целую неделю после игры на пианино, и ее мускулы, о которых он так откровенно рассказал ей, хорошо укрепились. Она снова принялась за ноктюрн, но уже с самого начала.

Теперь все шло гладко. Мелодия пела о ночи и ее волшебстве, и Виола ускользнула в мир музыки, забыв и об одежде, и о планах Уильяма.

Внезапно легкая шелковая ткань поплыла у нее над головой. Виола замерла, потрясенная. Сильные руки обхватили ее и прижали к широкой груди.

– Ах, моя сказочная королева, теперь ты попалась, – промурлыкал ей на ухо Уильям. – Будешь ли ты сопротивляться руками, ногами и зубками? Или попробуешь прибегнуть к другим чарам, вроде той сети, которую ткет твоя музыка?

Виола заморгала. Он уже и раньше говорил о своих фантазиях, желании притвориться кем-то другим и насладиться телесным карнавалом вымышленного мира. У него в конторе они уже разыграли одну небольшую фантазию. Но в роли сказочной королевы ей еще не приходилось выступать.

– Я охотился на тебя много лет, сказочная королева, – продолжал Уильям. – Теперь ты будешь моей возлюбленной.

От властных ноток в его голосе у Виолы перехватило дыхание. Она быстро приняла решение. Если он хочет, чтобы она стала сказочной королевой, она согласна.

Что могла бы сказать сказочная королева Спенсера? Она мысленно попробовала фразу и на всякий случай поерзала, словно пыталась освободиться.

– Глупый смертный, ты забываешься. Отпусти меня немедленно, – бросила она.

– Никогда! – ответил Уильям, сжимая ее крепче. – А завтра, узнав радости моего ложа, ты уже не будешь называть меня глупым. Можешь изо всех сил стараться высвободиться, но на сегодняшнюю ночь ты моя.

Ему хочется, чтобы она немного посопротивлялась? Очень хорошо. Она начала бороться активнее, подняв локти и пытаясь выбраться из его объятий.