Арнетта Лэм - Строптивая невеста
— Не пригласишь ли меня… войти?
Она пришла, чтобы попытаться заставить его заняться с ней любовью. Но она путала любовь и похоть.
— Ты пришла поиграть в «тяни-толкай»? Ее глаза засверкали. Она хотела войти, но остановилась.
— Нет. — Иланна снова оперлась о косяк. — Я хочу просто поговорить.
Ага, а он — евнух, у которого между ногами пусто.
— С каких это пор ты наносишь визиты вежливости прямо в халате?
Она сунула пальцы за отворот халата и провела рукой до талии. Саладин увидел ее грудь.
— Я только что купалалась. И намазалась кокосовым маслом.
— Понятно. Даже отсюда я чувствую запах.
— Так ты впустишь меня?
Дурак отказал бы ей. Мудрец настоял бы, чтобы во время подобного визита дверь оставалась открытой. Оптимист надеялся бы, что она согласится стать его женой.
— Закрой за собой дверь, — попросил Са — ладин.
— Обязательно, — она вплыла в комнату и закрыла дверь на задвижку.
Он смотрел, как она ищет его кубок. Посмотрев внутрь, Иланна нахмурилась, а потом выпила содержимое.
— Я принесла тебе ягодный сок.
Она всегда приносила ему подарки, но он ждал совсем иного.
— Спасибо, не надо.
Несмотря на его отказ, она наполнила кубок.
— Выпей. Раньше этот напиток нравился тебе.
— Пей сама. Мне не хочется.
— Но это для тебя, и больше нету.
— Можешь считать меня альтруистом. Я хочу поделиться с тобой.
Она неохотно поднесла кубок к губам и выпила. Темный сок не был виден на ее губах; рот Иланны от природы был темно-алым.
Она двинулась к нему, держа кубок в руке. Ева. Запретный плод. Христианское сравнение слишком хорошо подходило к ситуации. Сала-дин не мог не отметить этого. Он взял кубок.
— У тебя красивая шея, — заметила она и, дотронувшись пальцами до горла Саладина, почувствовала, как он глотает.
Ее улыбка грозила лишить его всех принципов. Ее руки пророчили несчастье. Иланна развязала пояс халата. Халат упал на пол.
Саладин почувствовал, что каменеет. Его измученный ум перебирал религиозные постулаты, в то время как глаза не могли оторваться от темных сосков Иланны. Он вспоминал, как приятно держать их во рту и как чудесен вкус ее тела.
Он не сводил глаз с изгиба ее талии. Ее бедра манили его. Хриплым от желания голосом он произнес:
— Если ты считаешь, что это называется «разговаривать», то у тебя странный словарный запас.
Она играла грубым шнурком, который всегда носила на талии.
— Принцесса ашанти пришла, чтобы сделать тебя счастливым.
Гнев даже притупил владевшее им желание. Целый месяц он избегал ее, игнорировал, а как-то раз даже выставил из своей комнаты. Но он не мог изгнать ее из своих мыслей. Саладин решил сменить тактику.
— Это мое самое заветное желание.
Она покачнулась. Темные глаза засияли. Губы были влажными и ждали поцелуев.
— Сегодня ты хорошо соображаешь, мусульманин. Тебе лучше не тратить вежливых фраз и поиграть с Иланной в «тяни-толкай».
Она излучала желание и жар. Помоги ему Аллах, но ему нужно нечто большее, нежели одна ночь любви. Он хочет, чтобы она стала его женой.
— Мне казалось, что я достаточно вежливо и пространно предлагал тебе выйти за меня замуж.
Она остановилась в нескольких дюймах от него. Скулы упрямо напряглись, губы надулись.
— Предлагать плохо.
Это стало их основной проблемой.
— Потому, что я никогда не видел своего отца?
Она дотронулась до своей ключицы.
— Потому, что принцесса ашанти не смотрела в глаза твоему отцу.
Он отступил назад, глядя на ее палец и ложбинку между грудями.
— Это дурацкий обычай, — заявил Сала — дин. — Ты не можешь отвергать мое предложение потому, что я не знаю своего отца, и в то же время требовать, чтобы я занимался с тобой любовью.
— Так принято у ашанти.
Ее безразличное отношение к его чувствам лишило Саладина выдержки.
— Позволь напомнить, что ты не среди своего народа.
Она неприязненно посмотрела на него, а затем отвернулась. Саладину хотелось накричать на нее, но вместо этого он стоял и пожирал глазами ее тонкую талию, округлые бедра и изящные ноги. Желание превратилось в боль. Он решил, что ему нужно еще долго воспитывать сбя, прежде чем достичь смирения.
Он протянул руку.
— Иди сюда, принцесса.
Она повернулась. В ее глазах зажглась решимость.
— Распрощайся со своими принципами. Боги послали тебе принцессу. Наслаждайся ею.
— А как же мое сердце? — тихо спросил он.
— Иланна очень-очень сожалеет, но она сохранит свое сердце для того, с кем соберется прожить всю жизнь.
— Всю жизнь. Ты говорила это и раньше. Я хочу прожить с тобой всю жизнь.
— Никогда, никогда, — она села на кровать и начала взбивать подушки. — Принцесса ашанти хочет, чтобы ты был с нею сейчас.
Саладин оскорбился.
— Я что, должен радоваться этому? Она улыбнулась:
— Да.
Он отвернулся.
— Нет!
Простыня зашуршала. Иланна встала. Затем она оказалась позади него и, обхватив его за талию, начала покачивать бедрами.
— Я сделаю тебя счастливым.
Он слышал это каждый вечер на протяжении месяца. Подобное предложение ранило его гордость.
— Ты что, хочешь, чтобы мы переспали прямо сейчас?
Она посмотрела на матрас.
— Быстро-быстро. Сразу, как только ты скажешь «да, да» и разденешься. — Она быстро расстегнула на нем рубашку.
Саладин был потрясен ее настойчивостью, но сдаваться не желал. Он повернулся и взял Иланну за руки.
— И нам не надо будет мучить друг друга обещаниями постоянства или, сохрани Аллах, брачными клятвами?
Она просияла, словно ребенок, добившийся своего. — Да. Он сжал ее тонкие руки и сделал шаг назад.
— Найди себе другого жеребца, принцесса. Я не согласен.
Она удивленно изогнула брови.
— Какой-нибудь глупый принцип?
Если когда-нибудь женщина заслуживала, чтобы на нее обрушился мужской гнев, то сейчас был именно тот момент. Если бы Са-ладин был жесток от природы, он потянулся бы за дубинкой. Но вместо этого он отпустил Иланну и отошел на безопасное расстояние.
— Честь и приличие вряд ли можно считать глупыми принципами.
— Ты совершаешь большую ошибку, — грустно сказала она.
— Так помоги мне не совершить ее. Она покачивалась, уперев руки в бедра.
— Я помогу тебе. Он закрыл глаза.
— Нет.
Ее дыхание овевало его лицо. Желание становилось невыносимым.
— Ты хочешь этого. — Когда губы Иланны коснулись его губ, Саладин уже не мог отрицать, что жаждет ее всей душой. Он ответил на ее поцелуй. Ее поцелуй был сладок, как ягоды, и горек, как пытка. Ее язык скользнул меж его губ. Саладин знал, что, если не остановится сейчас, его принципы пойдут прахом. Он оттолкнул ее.
