Конни Брокуэй - Неотразимая
В воздухе повисло тяжелое молчание. Джеймс похолодел. Его страх за Томаса возрос в той же пропорции, в какой рушились их с Фиа надежды и планы. Карр в сговоре с Томасом? Какая чушь! Почему тогда Томас ничего не сказал ему? Что имеет в виду Карр, когда говорит, что Томас у него в руках?
Похоже, что планам Фиа уже не суждено осуществиться, но можно еще попробовать защитить Томаса. И Джеймс решился.
– Чем вы собираетесь шантажировать Томаса? – резко спросил Джеймс.
– Неужели вы хотите сказать, что не знаете?.. А меня уверяли, что вы такие близкие друзья, – невозмутимо отозвался Карр.
– Мне все равно, что сделал Томас, или, точнее сказать, по вашим утверждениям, не сделал, – сердито возразил Джеймс.
– Да ну? – с притворным удивлением произнес Карр. – Это очень хорошо, потому что если Томас не счел нужным сообщить вам о своем прошлом, стало быть, не мне это делать. Как вы полагаете?
– Вы настоящий ублюдок! – вырвалось у Джеймса.
– Осторожнее, – предупредил Карр, глаза его потухли.
Джеймс ничего не мог поделать. Даже если бы он предложил себя или свой корабль, чтобы спасти Томаса, это бы ничего не изменило. Карр не тот человек, который держит слово.
– Можете делать, что хотите, Карр, – продолжил Джеймс, голос его звучал грозно. – Вас окружают жалкие фигуры вроде вот этой, – он указал в сторону Танбриджа, – они готовы для вас на все, какой бы грязной ни была работа. Конечно, вы вдвоем можете уничтожить мой бизнес, – на этот раз Джеймс сам наклонился вперед, его лицо налилось кровью, – попробуйте, но через два дня я уплываю к мысу Доброй Надежды. Возможно, вы попытаетесь что-то сделать за этот короткий срок, но предупреждаю вас, когда я уйду в плавание, буду очень счастлив, что не дышу одним с вами воздухом.
Не добавив ни слова, Джеймс рывком открыл дверцу, спрыгнул на землю и поспешил прочь сквозь толпу.
Танбридж провожал Джеймса глазами сквозь окно.
– Вызвать его на дуэль?
– Дуэль? – Карр часто заморгал. – Не-ет! – подумав, протянул он. – Дуэль не нужна, я с ним разберусь позже. Сейчас меня гораздо больше интересует то, что он сказал, меня это очень волнует.
– А что он сказал? – переспросил Танбридж, хотя в голосе его не отразилось никакого интереса. Последнее время голос Танбриджа звучал невыразительно и монотонно.
– Бартон сказал, что уплывает в сторону мыса Доброй Надежды. Да?
– Да, готов поклясться, что это тот самый маршрут, каким должен был плыть Томас Донн.
– Вот я и думаю, куда это он собирается и что замышляет? – Карр устремил задумчивый взгляд в окошко. – А ты заметил, как удивился Бартон, когда я велел передать мои слова Фиа? Готов поклясться, что он не имеет ни малейшего понятия, где она, а это кажется довольно странным, если учесть, что они вдвоем строят какие-то козни. Не так ли?
– Да нет, ничего особенного я в этом не вижу, – через мгновение отозвался Танбридж. – Мы ведь с вами много лет строим козни, по крайней мере, так считает большинство. И при этом я очень редко знаю, где вы, что делаете и с кем. Возможно, яблочко откатилось недалеко от дерева, – горько предположил он, – и она не чувствует потребности делиться планами со своими приспешниками, так же как и вы.
– Возможно, ты прав, я всегда ей говорил, чтобы она была осмотрительнее. – Мысль эта пришлась по сердцу Карру. Он плотно сжал губы, облокотился на трость и задумался. – Но мне не нравятся эти маленькие несовпадения. – Он потер переносицу. – И все же у меня есть кое-какие планы во Франции, надо провернуть там одно небольшое дельце. Мне очень не хочется откладывать его. Поэтому...
– Поэтому я останусь здесь и попытаюсь определить, являются ли Фиа и Донн компаньонами, – закончил Танбридж.
– Совершенно верно, поищи что-нибудь, надо выяснить, не задумала ли Фиа нечто большее, чем мне показалось вначале, и я был... – Карр не закончил свою мысль, не произнес слово «одурачен». По отношению к себе он считал это слишком оскорбительным. – Разумеется, Фиа не строила никаких совместных с Донном планов, смешно даже подумать об этом.
– Ну а если я все-таки добуду доказательства? – спросил Танбридж.
– Тогда разрешаю тебе делать с ними все что хочешь. Пусть пострадают оба, – жестко ответил Карр.
– Да? – В глазах Танбриджа появился интерес.
– Да, пусть пострадают, но не умрут, – пояснил Карр. – Не делай ничего, что могло бы отпугнуть Донна. Если они и замышляют что-то против меня, то я хочу сам сообщить властям, что Томас Донн на самом деле Томас Макларен, которого выслали из страны за преступление против короны. Я хочу сам отправить его на виселицу. – Он сладострастно улыбнулся. – Да, я настаиваю на этом.
Танбридж расстался с Карром у корабля, готовящегося отплыть в Гавр. Он не стал желать своему хозяину счастливого плавания, не услышал от него никаких наставлений, хотя Карр несколько раз высовывался из окошка и что-то говорил своей покойной жене.
Танбридж подумал, что у Карра действительно умопомрачение, когда тот приказал кучеру отвезти его, Танбриджа, на причал, где совсем еще недавно стояла «Звезда Альба». Как все тронувшиеся умом, Карр стал очень придирчив и гораздо более опасен, потому что в последнее время он подчинялся исключительно собственным капризам.
Танбридж как никто другой знал, как навязчивы и жестоки бывают эти капризы. Уже не, в первый раз он сам был инструментом их исполнения. Дважды ему приходилось убивать ради капризов Карра. Возможно, придется пойти на это еще не раз.
Танбридж размышлял спокойно, не испытывая ни отвращения, ни страха, ни возбуждения. Уже много лет он вообще ничего не чувствовал и ничему не удивлялся. И почти не тревожился, сознавая это.
На причале Танбридж провел полчаса. Он спрашивал, угрожал, сулил деньги, пока не разузнал, что Томас Донн вышел из порта пятнадцать дней назад, что перед этим на борт его корабля поднялась какая-то дама. Сошла ли она на берег до отплытия, никто точно не знал.
Он вернулся к ожидающему его экипажу и приказал кучеру ехать к городскому дому Фиа. Во время поездки он заставлял себя не думать о Фиа Меррик и ее возможной связи еще с одним человеком, однако мало преуспел в этом.
Когда-то он любил Фиа, любил страстно, но теперь такую страсть в нем вызывало только убийство. Он хотел Фиа более всего в жизни, но тогда в нем оставалось еще что-то человеческое, он верил, что добьется ее.
Карр и красавица Фиа разбили его иллюзии. Они обошлись с ним очень жестоко, а разговор с Фиа добил Танбриджа. Она не испытывала к нему ни малейшего интереса. Ее блестящие синие глаза были холодны как лед. Она не выказала по отношению к нему даже враждебности, только полнейшее равнодушие и безразличие, сказав простое коротенькое «нет».
