Бетина Крэн - Страсть к мятежнику

– Да… – он посмотрел на темнеющее небо, сплошь затянутое серыми тучами, и вздохнул. – Очень скверная погода. Как бы мне хотелось оказаться сейчас дома, увидеть Анну. У нас большой камин, возле которого тепло и уютно.

– Расскажите об Анне, – Эрия обрадовалась компании проповедника. Из всех остальных он имел самое большое право осуждать ее, однако относился с пониманием и сочувствием. Она всегда будет помнить его доброту и следовать его примеру. – Какая она? И ваш дом?

Фридрих дружелюбно улыбнулся. От его проницательного взгляда не укрылось невеселое настроение Эрии.

– Анна… симпатичная девушка с волосами цвета спелой пшеницы и молочно-белой кожей. У нее очень доброе сердце, как у ребенка. А голос мягкий и нежный, как шелест весеннего ветерка. Я очень беспокоюсь… ведь совсем скоро она должна родить. Теперь я надолго останусь дома, буду проповедовать вблизи нашего поселения. Я очень нужен моей жене. Когда был в плену, только о ней и думал.

Эрия смотрела на просветленное лицо пастора, который в мыслях всегда был рядам со своей Анной, и почувствовала острую зависть, быстро сменившуюся чувством вины. Нельзя завидовать чужому счастью, но сознание, что между мужем и женой может существовать такая любовь, делало ее положение еще более невыносимым.

– Должно быть, вы очень любите свою Анну, – пробормотала Эрия и изобразила на лице слабую улыбку.

– О, да, очень люблю… как только муж может любить жену, – Фридрих улыбнулся и взял ее ладонь в свою пухлые ручки. – Со временем ты поймешь.

– Я… не думаю, что между мужем и женой всегда такие отношения, дорогой Фридрих, – Эрия хотела сказать больше, но слова застревали в горле. – Мы… не…

– Да, понимаю, – он потрепал ее по руке. – Я завязал узелок на твое счастье. Все образуется.

– Но мы были… – промямлила девушка и залилась краской. Подобные вещи нельзя говорить священникам, нельзя оскорблять чистую душу.

– Вы женаты, и Господу неважно, как и когда это произошло… если вам хорошо вместе. Все мы не без греха и должны стараться и стараться… – Мюллер погладил ее руку и наклонил голову, стараясь заглянуть в глаза. – Все образуется.

Как хотелось ему верить! Но откуда доброму пастору знать об истинном положении вещей? Ведь, согласно холодному соглашению, в ее обязанности входит ублажать графа в постели, и он вовсе не желает, чтобы Эрия стала частью его жизни. Кто бы знал, какое смятение в ее душе вызывает муж! Эрию влечет к нему физически с такой же силой, как и его к ней. Но она ненавидит высокомерие Рутланда, пренебрежение к остальным, эгоизм и самонадеянность. Тинан мог быть нежным и грубым, красивым и отталкивающим. Он требовал, чтобы Эрия отдала всю себя, а сам не желал, чтобы кто-то тревожил его драгоценную персону. Она не ощущала себя его женой и ломала голову, почему богатый и знатный Тинан Рутланд вдруг взял и женился на бедной и недружелюбно настроенной к нему девушке из колоний.

Первые капли дождя упали на плечи Эрии. Она взглянула на серое небо – это ее непролитые слезы падают на землю. Фридрих помог Эрии встать и набросил на голову капюшон. Затем отвел к палатке, которую Тинан велел поставить для пес. Эрия оглянулась по сторонам, увидела, что все остальные прячутся от дождя под деревьями, и ее сердце упало. Хотелось позвать с собой в палатку Фридриха, но тот уже был далеко и под проливным дождем бежал к раскидистому дереву, где укрылся Джамисон.

Вскоре в палатке появился Рутланд, опустил за собой полог, отряхнул капли дождя с куртки и волос, носовым платком тщательно вытер лицо. Когда глаза привыкли к темноте, Тинан разглядел, что Эрия, съежившись, сидит на походной койке.

– Ненавижу эти временные стоянки. Это все, что мы можем себе позволить, – сказал он, как бы извиняясь.

– Но так нельзя, – Эрия встала.

– Я же извинился за неудобства, – недовольно проворчал он.

– Я имею в виду не это. Нельзя, чтобы твои люди мокли под дождем, в то время как я нахожусь здесь.

Тинан выпрямился, насколько это было возможно в тесной палатке.

– И что ты предлагаешь? Пригласить всех сюда? Пусть полюбуются, чем мы занимаемся в медовый месяц? – в глазах Рутланда появился опасный блеск.

Эрия невольно отпрянула назад, пораженная ходом его мыслей.

– Никто об этом не говорит… но они, должно быть, и так знают, что ты… что мы делаем. Так нельзя.

Тинан скривил рот в циничной ухмылке.

– Конечно, каждый из них знает, чем мы занимаемся. Все новобрачные делают то же самое в свой медовый месяц. В этом и заключается прелесть семейной жизни. Пусть думают, что хотят, – он хохотнул. – Возможно, твою совесть успокоит, что подобные мысли помогут им согреться в холодную ночь. Ведь у моих мужчин богатое воображение!

Эрия ахнула:

– У меня нет слов!

– Тогда помолчи, – он взял ее за плечи. – Лучше поцелуй меня, жена, – губы приникли к ее губам, руки скользнули под накидку. Эрия почувствовала, что сопротивлению пришел конец – кулачки, которыми она упиралась в его грудь, безвольно разжались, а ладони легли на мощные плечи. Тинан развязал тесемки на ее накидке, и та упала на землю. Уложил Эрию на койку и устроился рядом. Затем протянул руку и поднял накидку, чтобы накрыться ею, как одеялом.

Он расшнуровал ее платье, но когда Эрия приподнялась, чтобы снять его, тихо прошептал:

– Нет, дорогая, не стоит обнажаться в такую холодную погоду, но не думай, что одежда помешает нам получить удовольствие. Иногда это помогает придать ощущениям остроту.

Рутланд оказался прав. Сознание, что обнажены лишь самые интимные части тела, так возбудило Эрию, то та достигла оргазма быстрее, чем в первый раз несколько часов назад. Удовлетворенные, они уснули в объятиях друг друга, согретые теплом своих тел.

Следующие несколько дней прошли в том же порядке – днем отряд двигался под моросящим дождем, а каждую ночь после скудного ужина все грелись у костра и слушали нескончаемые истории Фридриха Мюллера. Иногда его сменяли Мак-Кин или Акр, но чаще всего охотники сидели молча, задумчиво уставясь в огонь. Затем наступало время, когда Тинан поднимал Эрию и подталкивал к палатке. В такие минуты ей было невыносимо стыдно, она спиной чувствовала неодобрительные взгляды охотников и шла, подгоняемая Тинаном, едва переставляя ноги.

Фридрих обвел взглядом суровые лица охотников, понимая, что те чувствуют и о чем думают. На этот раз, первым не выдержал Джамисон и проворчал, не скрывая раздражения:

– Ему нужно быть осторожнее, а то он ее совсем заездит.

– Думаю, она выдержит, – возразил Мюллер.

Джамисон бросил взгляд на палатку.

– Вы не видели его в деле, пастор. Однажды он изнурил сразу трех дамочек.