Анастасия Эльберг - Слишком хорошо, чтобы быть правдой (2)
– Может, мы вернёмся обратно? – предложил я. – Там очень приятная обстановка.
– Но зачем же? Ты помнишь, когда ты в последний раз занимался любовью на заднем сиденьи машины, милый? Это так романтично! – Надья одним ловким движением достала из кармана моей куртки пакетик, который меньше минуты назад покорно отдала. – А это мы поделим пополам. До или после – решать тебе. (Брайан) В воскресенье вечером мы с Маденой планировали пойти прогуляться, но у неё разболелась голова, и она решила лечь спать в восемь вечера, так как хотела проснуться здоровой и свежей. Но то ли она говорила не слишком убедительно, то ли нервы мои расшатались после всего, что произошло – я сказал (причём довольно-таки категоричным тоном), что ей следует говорить исключительно правду, даже если она решила провести приятный вечер с Надьёй. Мадена вздохнула и, предложив мне хорошенько отдохнуть (также с Надьёй), повесила трубку. Через несколько минут я перезвонил, извинился и осторожно сообщил, что в лечении головных болей я – настоящий профессионал, но извинения приняты не были.
– Наверное, у Надьи есть хорошие таблетки, – сказала мне Мадена и положила трубку во второй раз. Более того – отключила телефон.
Настроение у меня было совсем не подходящим для воскресного вечера. Вообще, мне хотелось рвать и метать – а ещё больше хотелось найти невинную жертву и выговориться. Причём высказать всё, что следует – не выбирая слова и не скупясь на выражения. Лучше было бы вдобавок ко всему разбить что-нибудь тяжёлое и покричать.
Но что-то подсказывало мне, что сейчас не стоит идти на поводу у своих чувств – а лучше попытаться успокоиться и сосредоточиться. И подумать о том, что же делать с той кашей, которую мы заварили.
Я сменил халат на джинсы и рубашку, достал из шкафа старый свитер, накинул пальто, взял шарф, положил в карман перчатки и сигареты – и отправился на прогулку. Как известно, глоток свежего воздуха практически всегда помогает привести мысли в порядок.
На улице было холодно, но ни дождя, ни ветра не наблюдалось. Я жестом поприветствовал своих соседей, после чего побрёл в неизвестном направлении, спрятав руки в карманы.
Да, всё действительно далеко зашло, если мы с Маденой ругаемся только при упоминании имени "Надья". Виноват в этом был, прежде всего, я – мне не следовало соглашаться на "продолжение" того ужина. И я мог не согласиться – но решил, что иногда можно позволить себе "что-то большее". Виноват был и Рэй – таких женщин, как Надья, нельзя держать на коротком поводке, но абсолютная тоже сводит их с ума. Виновата была и Надья, непонятно зачем сообщившая Мадене про наш с ней роман, а потом наговорила и наделала ещё миллион глупостей. А Мадена была виновата в том, что пошла у неё на поводу.
В общем, виноваты были все. И решать проблему следовало сообща. Вот только я понятия не имел о том, как это сделать. А поэтому нужно было рассказать обо всём Рэю. Причём с этим делом не затягивать.
От одной мысли об этом разговоре мне, мягко говоря, становилось не по себе.
Разумеется, надо рассказать всё – и ничего не скрывать. Может, Рэй не так уж сильно разозлится, узнав о том, что мы с Надьёй решили предаться ностальгии. Но после того, как я скажу ему: "А ещё мы с твоей женой нюхали кокаин. Да-да, у меня дома. Но ты не подумай – сначала она предложила проконсультировать меня насчёт любимых поз саудовского шейха, так что, в принципе, разговор о наркотиках зашёл позже. А потом… ну, так получилось, старик, сам понимаешь. А ещё мы очень хорошо провели время в закрытом клубе, где она танцевала для меня сначала танец живота, а потом стриптиз. А потом мы почти всю ночь занимались любовью на заднем сиденьи моей машины – и снова нюхали кокаин", то Рэй съест меня живьём, а потом с видом довольного жизнью гурмана выложит на тарелку мои кости.
Я остановился и вздохнул, понимая, что чувствует экзотическая рыба перед предстоящим визитом на сковородку, после чего снова пошёл вперёд – только немного ускорил шаг.
Думать о том, как отреагирует Рэй, было слишком поздно. Кроме того, в жизни нужно одинаково хорошо уметь и делать глупости, и отвечать за сделанное.
Мой карман совершенно неожиданно запищал – оказалось, что я по привычке взял сотовый телефон.
– Вот видишь, я оказалась права, – сказала Мадена.
– Права? В чём именно?
– В том, что твои россказни про лекарства от головной боли – просто блеф. Ты не дома, а развлекаешься с…
– Чёрт, Мадена. Машина в гараже! Ты же знаешь, что я никогда не оставляю её на улице на ночь! – И тут я снова остановился – теперь уже от недоумения. – Подожди-ка.
А где ты, собственно?
Мы пили чай на кухне. Я снова был в халате, а замёрзшая Мадена после неудачной попытки согреться под горячим душем просто дрожала от холода, и теперь сидела у меня на коленях, одев мой свитер (который ей был явно большеват). Её крошечный любимец расположился на столе – чай он, разумеется, не пил, а лакал молоко из специально купленного для него блюдца.
– Я не люблю, когда мы ссоримся, – сказала Мадена, сжимая в ладонях горячую чашку.
– Я тоже не люблю, – ответил я. – Не волнуйся, дорогая. Всё устроится, я обещаю.
А приезжать тебе не следовало – такси стоит денег. Ты могла позвонить – и я бы приехал.
– Да, я звонила – но на домашний телефон ты не отвечал. Зачем гулять в такой холод? Ты можешь простудиться.
– Если я заболею, ты будешь покупать мне растворяющийся в воде аспирин и читать вслух Джека Лондона?
Мадена рассмеялась и взяла у меня сигарету.
– А почему именно Джека Лондона?
– Мама всегда читала мне Джека Лондона, когда я болел. Она повязывала мне тёплый шарф, готовила куриный бульон, а потом выключала в комнате свет, оставив только ночник, и садилась на стул рядом с кроватью. И читала. Я думал о том, как это здорово, что герои Джека Лондона – там, в снегах, а я и мама тут, в тепле, в нашем доме. И засыпал.
– Как здорово, – сказала Мадена, склонив голову к моему плечу. – И всё же будет гораздо лучше, если ты не заболеешь.
Некоторое время мы сидели молча. Котёнок допил молоко и, ловко спрыгнув на стул, а потом – на пол, направился к своей корзинке. А через пять минут уже дремал, свернувшись клубочком под тёплым боком одной из кошек. Да и Мадена, похоже, уже засыпала – таблеток от головной боли я ей не дал, ограничившись успокоительными каплями с небольшим содержанием снотворного.
– Кажется, кому-то пора спать, – сказал я с улыбкой.
Мадена встрепенулась и посмотрела на меня глазами человека, который секунду назад сладко дремал.
– Спать? Брайан, мне надо домой… завтра на работу.
– И мне. Ну и что? Я тебя отвезу. Поднимайся наверх. Я закрою дверь.
