Барбара Картленд - Во власти мечты
Салли замолчала. Она почему-то не решалась взглянуть на герцогиню. Только через несколько секунд девушка продолжила:
— Пятый сын вернулся домой год спустя. На войне он потерял руку, но получил благодарственную грамоту и звание сержанта. Все очень гордились им. Через некоторое время он женился на местной девушке, а на деньги, оставленные матерью, открыл небольшой бакалейный магазинчик. Они так и живут в Сент-Читасе. Я их хорошо знаю.
Герцогиня молчала, Салли, чтобы сгладить неловкую паузу, быстро перевернула страницу альбома.
— А вот фотография, когда ваши дети уже постарше, — сказала она.
Но герцогиня словно не слышала.
Салли досмотрела альбом и поднялась, чтобы пойти за другим. Она старалась держаться свободно и естественно, не показывая своего волнения. Герцогиня сидела, хмуро окидывая комнату невидящим взглядом, будто перед ней проходили призраки прошлого. Когда Салли вернулась со следующим альбомом, она сказала:
— Интересно, остался бы ваш отец и в старости истинным христианином, каким он был в молодости? Когда мы стареем, мы делаемся нетерпимее.
— Но тогда вы наверняка достигли того возраста, когда, зная об этом, легче стать более разумным, — сбивчиво проговорила Салли.
Неожиданно герцогиня рассмеялась.
— У вас, похоже, на все готов ответ, — сказала она. — Интересно, когда вы доживете до моих лет, будете ли вы считать, что это так легко: воспитать детей, и только изредка их видеть, сделать все возможное для внуков, и считаться у них старой дурой?
— Уверена, что они так не думают. Они просто боятся вас.
— Но вы же не боитесь, — резко возразила герцогиня.
— Но я не ваш внук.
Уже в следующий миг Салли пожалела, что эти слова сорвались у нее с языка. Но герцогиня только тихо спросила:
— Кто рассказал вам о моем внуке?
— Энн.
— А кто рассказал ей?
— Думаю, герцог. Видимо, он, да и все ваши дети, сильно обеспокоены возможной ссорой, которая может разъединить семью.
На минуту снова воцарилось молчание, а затем Салли очень мягко проговорила:
— Они тоже очень любили лорда Адриана.
Герцогиня сделала нетерпеливый жест.
— Любили? Да что они знают о любви? Он же не их сын! — Вдруг ее тон изменился. — Возможно, вы правы, дорогая. Думаю, они все любили друг друга.
— И если его так не хватает всем вам, то как, должно быть, его не хватает собственному сыну!
— Вот еще! — сердито воскликнула герцогиня. — Монтагью всегда казался абсолютно бесчувственным молодым человеком!
— Может, он просто не умеет выражать свои чувства, а может, ревнует к вам!
— Ревнует ко мне? — Герцогиня в полном изумлении уставилась на Салли.
— Да. Когда любят одного и того же человека, часто возникает чувство ревности. Не знаю, может, это мне только кажется, но я не могу отделаться от ощущения, что Монтагью очень любил своего отца. Его просто невозможно было не любить. Поэтому он и обижается на вас.
— Клянусь, мисс, — снова воскликнула герцогиня, — вы делаете потрясающие заявления. Возможно, в чем-то вы правы. Адриан обожал меня. Никто никогда не сомневался в этом. Я часто думала, что собственная жена ревновала его ко мне.
Салли благоразумно промолчала. Вернулась Элейн. Губы у нее были липкие от сахара, и выглядела она абсолютно счастливой.
— У него есть маленький корабль в бутылке, — сообщила она Салли. — Долтон даже не представляет, как он туда попал! Он считает, что это чудо, и я тоже!
Салли посмотрела на часы.
— Нам пора возвращаться домой. Нужно закончить сборы.
Салли встала, и альбом, лежавший на ее коленях, упал на пол.
— Осторожно, мисс Гранвилл! — сказала Элейн, поднимая альбом.
Несколько фотографий выпали из него.
— Простите мою неловкость, — извинилась Салли, подбирая фотографии. — Пожалуйста, простите. Положить их обратно?
Герцогиня протянула руку и сказала:
— Дайте мне.
Салли подала фотографии. Герцогиня просмотрела их и разложила в определенном порядке.
— Это Монтагью, который вас так интересует, — сказала она, подавая Салли фотографию молодого человека в форме гренадерского полка.
Салли внимательно рассмотрела фотографию и с трудом воздержалась от комментариев.
— Спасибо, что позволили посмотреть, — только сказала она.
Герцогиня положила фотографию рядом с собой. Салли не сомневалась, что она будет снова и снова рассматривать ее, когда гости уйдут.
— До свидания. Энн скоро поправится и вернется к вам, — пообещала Элейн.
— Спасибо, дорогая, будь осторожна сама и позаботься о мисс Гранвилл.
— Обязательно, — пообещала Элейн.
— До свидания, герцогиня, — попрощалась Салли.
Когда они подошли к двери, герцогиня, отчетливо произнося каждое слово, сказала:
— Скажите сестре, что вы успешно справились со своей миссией.
Салли на секунду задумалась.
— Вы хотите сказать, что напишете внуку? — спросила она.
— Полагаю, да. Возвращаться и преследовать вас всех, чтобы закончить незавершенные дела, — такая морока. После смерти я хочу покоя и тишины!
Несмотря на язвительность последнего замечания, Салли не сомневалась, что на самом деле герцогиня рада принятому решению. Девушка, повинуясь своим чувствам, подошла к старой леди.
— Я так рада, — мягко сказала она, а затем наклонилась и прижалась губами к худенькой руке. — Я так рада! — повторила она и поспешила за Элейн, но, обернувшись, увидела, что на лице герцогини появилась ласковая, нежная улыбка.
Салли и Элейн вышли из особняка. Девочка радостно и беспечно щебетала о предстоящей поездке, а голова Салли была занята совершенно другими мыслями.
Ее мучили два вопроса: как ей связаться с Монтагью и как уговорить его пойти на примирение с бабушкой?
17
Мэриголд повесила серый спортивный костюм в костюмерной и быстро переоделась в свое бело-голубое платье.
— Я так проголодалась, — сказала она девушке, которая сидела за соседним туалетным столиком. — Слава Богу, время обеда!
— Тебя кто-то пригласил?
Мэриголд утвердительно кивнула:
— Да, а то пришлось бы опять довольствоваться каким-нибудь тошнотворным салатом в кафе за углом.
— Тебе что ни съешь, все хорошо, — с завистью сказала другая девушка. — Ты от природы стройная. Знала бы ты, как мне иногда приходится ограничивать себя в еде!
— От души сочувствую. Зато у тебя печальный одухотворенный взгляд, а это так нравится мужчинам.
— Да, я тоскую! Тоскую по сытной жирной еде и пудингу из почек!
— Я буду вспоминать о тебе во время обеда, — со смехом пообещала Мэриголд и, надев шляпку, выпорхнула из костюмерной.
