Линда Сэндифер - Огненные сердца
Рудокоп торопливо проглотил еду и с уважением и благодарностью взглянул на Лили.
— Да, мэм. Теперь ей получше. Но уговорить ее приехать сюда я так и не смог.
Вновь вмешался Зик:
— Скажи честно, что не очень-то старался. Тебе хватает общества миссис Лили.
Комнату наполнил смех, рудокоп покраснел, но Лили только улыбнулась, по-видимому, подобные замечания она слышала уже не раз.
Соломон понял, что Лили поддерживает добрые отношения со всеми постояльцами, но эта сцена вызвала у него в памяти другую — когда Соломон впервые увидел Лили.
Это случилось на вечере, устроенном для служащих железнодорожной компании. Прежде Лили никогда не появлялась на подобных вечерах, и тогда все мужчины выстроились в очередь, чтобы потанцевать с ней. Никто даже не вспоминал, что она замужем. Танцуя, она слегка флиртовала со своими поклонниками, но глаза постоянно выдавали ее. Должно быть, только Соломон заметил, как Лили смотрит на своего мужа.
Дьюк Кайлин не замечал, какой фурор производит его жена. Он был настолько погружен в размышления о новой компании, что почти полностью забыл о ней. Может, Дьюк считал, что его жене полезно развлечься, но Соломон подметил тревогу и разочарование в ее глазах. Сам Соломон воспользовался преимуществом, еще не зная, что вскоре влюбится в Лили.
— Ладно, миссис Лили, скоро из Томпсон-Фоллс вернется Делани. Не волнуйтесь за него. У вас не найдется еще горячего хлеба?
Эти слова вернули Соломона в настоящее.
Лили снова засмеялась и повернулась, чтобы уйти на кухню. Только в этот момент она заметила Соломона и не сдержала удивленное восклицание. Все обернулись к ней.
Соломону хотелось сказать ей слишком многое, но не в комнате, полной незнакомых людей. Если бы его не заметили, может, он предпочел бы потихоньку уйти. Видя, как счастлива Лили, он погрустнел.
— Соломон… — недоверчиво произнесла Лили, и внезапно в ее глазах появился страх: — Что-нибудь с Ченсом?..
— Нет, нет, — поспешил успокоить ее Соломон. — Я просто приехал осмотреть боковую ветку, решил заночевать и заодно навестить тебя.
Лили облегченно вздохнула, но ее руки, перебирающие оборки передника, по-прежнему тряслись. Она представила гостя остальным, и узнав, кто он такой, рудокопы заметно притихли. Чувствуя, что Соломон желает поговорить с ней наедине, Лили предложила:
— Мне надо вернуться на кухню. Если хочешь, пойдем со мной.
На кухне было жарко.
Лили открыла плиту, и из нее вырвались клубы пара. Она выложила горячий хлеб на стол. Неловко стоя на пороге, Соломон наблюдал, как Лили намазывает маслом золотистые ломти, а ее руки движутся легко и грациозно. Он помнил эти руки… их прикосновение…
— По-моему, весь Байярд принюхивается к запахам твоей стряпни. Вишневый пирог я унюхал еще на улице. — Эти слова вызвали смех Лили.
— Значит, ты не откажешься его попробовать? — В зеленых глазах Лили промелькнули искры озорства. С таким же добродушием она беседовала с рудокопами.
Соломон действительно проголодался и воспользовался этим предлогом.
— Не могу поверить, что мне наконец-то доведется попробовать твою стряпню, Лили. — Он отодвинул стул от стола и сел.
Лили подала Соломону пирог и села рядом, наполнив две чашки кофе.
Соломон не переставал хвалить пирог. Смеясь, Лили отрезала ему еще.
— Можно подумать, что ты не ел целый день.
— Так оно и было. Этим утром нас ограбили, и я решил добраться сюда до темноты и гнал лошадей во весь опор. Очутившись здесь, я повалился в постель, как дряхлый старик, и заснул.
У Лили непривычно забилось сердце. Она слишком хорошо помнила, как завораживали ее взгляды Соломона. Неизвестно почему, она радовалась, что Бард еще не вернулся из Томпсон-Фоллс. Лили не хотела, чтобы Бард стал свидетелем этой встречи, хотя услышать о ней ему все равно придется.
— Должно быть, ты слишком жесток к самому себе, Сол, — заботливо проговорила она. — Ты постоянно устраиваешь себе испытания.
Соломон пожал плечами, уплетая пирог.
— Мои дни сочтены, Лили, и потому я не намерен их терять. А теперь скажи, как идут твои дела?
Лили любила поговорить о своем деле, к которому она прилагала столько сил.
— Сейчас у меня нет ни одной свободной комнаты, их занимают рудокопы. У меня есть помощница, только сегодня у нее выходной.
Соломон наслаждался ее воодушевлением. Даже в простом платье и переднике Лили оставалась прекрасной богиней его грез — богиней, на милость которой он вряд ли мог надеяться.
— Я рад слышать, что у тебя все хорошо, Лили, — искренне ответил Соломон. — И я тебе кое-что привез. — Он полез в карман и протянул ей пакетик, обернутый в белую бумагу и перевязанный лентой. Лили смутилась.
— Тебе незачем покупать мне подарки, Сол. Это совсем ни к чему.
— Я редко совершаю никчемные поступки. Я просто делаю то, что доставляет мне удовольствие.
Лили вновь вспомнила о Барде и задумалась, будет ли удобно принять подарок от прежнего поклонника теперь, когда она помолвлена. Но Соломон с нетерпением ждал ее ответа, и Лили поняла, что не решится огорчить его. Пусть Соломон был бессердечным с другими, но к ней всегда относился с любовью и вниманием.
Она развязала ленту, развернула обертку, а затем приподняла крышку коробочки, оказавшейся внутри. Под ней на подушечке из синего бархата лежал золотой медальон в форме сердечка на крученой золотой цепочке. В левом углу сердечко украшали два сапфира и три бриллианта.
Ошеломленная подарком, Лили взяла цепочку с бархатной подушечки и положила медальон на ладонь. На обратной стороне медальона было выгравировано: «Лили от Сола с любовью». У Лили подошел ком к горлу, и на глаза навернулись слезы.
Соломон подошел и взял из ее рук цепочку.
— Позволь помочь тебе.
— Какая прелесть, Сол! Такое украшение надо носить только по праздникам.
Соломон усмехнулся, застегивая цепочку у нее на шее.
— Носи его всегда, Лили. Незачем хранить его, чтобы надеть всего несколько раз в жизни. Я хочу, чтобы ты радовалась подарку.
— И помнила?
Ее лицо стало задумчивым. Соломон застегнул цепочку и с трудом поборол желание прижаться губами к изящному изгибу ее шеи. Он не замечал, что пряди черных волос Лили выбились из узла, что ее передник запачкан мукой и вишневым соком. Соломон был готов схватить ее в объятия немедленно, но что-то подсказывало ему, что невозможно так легко избавиться от долгих лет мучительных воспоминаний и вернуться к кратким, краденным минутам их любви. Пусть такая возможность больше никогда ему не представится, спешить сейчас не следовало. В спешке можно натворить немало ошибок, которые потом не поправишь.
