Патриция Коулин - Лорд-дикарь
— Чертовски трудно подниматься по этим ступеням, — заметил Леон, усаживаясь на место.
— Ты что, немощный? — подозрительно спросила леди Сейдж.
— Нет, просто ленивый.
Леди Сейдж быстро подалась вперед, как дуэлянт, готовый отразить нападение.
— Это второй недостаток, — заметила она.
— Вы так думаете? — Леон равнодушно пожал плечами. — С моей точки зрения, леность должна быть в крови у человека, носящего титул.
— А ты так стремишься его получить? Тебе хочется быть маркизом Сейджем?
— Было бы правильнее сказать, что это титул ищет меня, — сухо заметил Леон.
Леди Сейдж откинулась в кресле и задумчиво посмотрела на него. Решив, вероятно, что время для скрещивания мечей еще не настало, она обратила свой взор в сторону Носа и Ариэл:
— Мистер Пенроуз, мисс Холлидей, вы, как я слышала, учили этого молодого человека хорошим манерам?
Пенроуз заерзал на своем месте и что-то невнятно забормотал.
— Да, леди Сейдж, — ответила Ариэл, и ее голос по сравнению с другими был чистым и лишенным всяких сварливых ноток. — Мистер Пенроуз осуществлял общее руководство, а я занималась повседневной работой, так что, если вы найдете какие-то недостатки в его манерах, это исключительно моя вина.
— Ясно, — ответила леди Сейдж, внимательно рассматривая Ариэл. — Если хоть одна десятая тех слухов, что дошли до меня, правда, то вы просто выдающаяся женщина.
Ариэл скромно склонила голову, чувствуя — так, во всяком случае, показалось Леону — угрызения совести.
— Спасибо, мадам, — тихо ответила она. Величественная престарелая дама снова обратила свой взор на Леона.
— Ты вырос на Сандвичевых островах, не так ли? — спросила она.
— Нет. На Гавайях.
— Какая разница?
— Для гавайцев — большая.
— А для англичанина?
— Я не был в его шкуре.
— Как так? Ты носишь фамилию Дюванн, не так ли?
— Я редко называю себя по имени, — ответил Леон, слегка пожав плечом, — но не смею отрицать, что отзываюсь на это имя.
— Тогда что же ты мне морочишь голову, не признавая страну, в которой родился твой отец?
— У меня нет отца, леди Сейдж. Я ничего не знаю о человеке, который мог бы им называться, а тем более о стране, которую он считал своим домом.
— Честное слово, мама! — возмущенно воскликнула леди Локби. — Я не верю своим ушам. Как ты можешь позволять все это!
— Пожалуйста, леди Сейдж! — воскликнул потрясенный граф, вскакивая со своего места. — Позвольте мне объясниться. Он хотел сказать…
Леон с удовольствием отметил, что граф явно испугался: их натасканный дикарь не выдержал испытания.
— Сядьте, Каслтон, — приказала леди Сейдж, одновременно взглядом приказывая дочери замолчать. — Я думаю, этот человек не нуждается в защитниках. Не в пример некоторым, здесь присутствующим, он знает, что делает. Не мешайте ему высказываться.
— Благодарю вас, мадам, — сказал Леон. Леди Сейдж кивнула:
— Так что вы там говорили? Что-то о вашем отце.
— Мне нечего сказать о нем.
— Гм! А ваша мать… Моник или что-то в этом роде? Сердце Леона сжалось, как оно сжималось всегда при мысли или упоминании о матери. Он надеялся, что с возрастом боль пройдет, но надежды оказались тщетны, и теперь ему придется всегда жить с этой болью. Прежде чем ответить, Леон выждал, когда сердце успокоится.
— Моя мать умерла, когда я был совсем маленьким.
— Да, конечно, я слышала об этом. Сколько тебе тогда было?
— Шесть.
— Далеко не младенец. Неужели ты совсем ее не помнишь? — настаивала леди Сейдж, глядя скептически на Леона.
— Очень мало.
— Скажи мне все, что ты о ней помнишь.
— Я помню, что она очень любила вашего сына и была готова отдать за него жизнь.
В комнате повисла зловещая тишина. Леон чувствовал себя борцом на ринге, которому приходится отражать удары знатной дамы.
Сложив руки на подушечке, лежавшей у нее на коленях, леди Сейдж приказала:
— Расскажи мне, как она умерла.
— Точно не знаю. Я стоял на берегу. Я всегда ее там ждал, когда она вместе с другими жителями деревни выплывала на лодке в море, ожидая прибытия британского корабля. Она считала, что на берегу мне будет безопаснее. — Он немного помолчал. — И оказалась права, — добавил Леон с горькой улыбкой.
— Пожалуйста, продолжай, — попросила леди Сейдж. — Почему им обязательно нужно было выплывать в море, чтобы встретить иностранный корабль?
— Жители нашей деревни всегда спешили первыми добраться до такого корабля. Они наполняли свои каноэ всякой всячиной и стремились обменять ее на шелк, зеркальца и другие бесполезные сверкающие побрякушки.
Леон помолчал, пытаясь справиться с охватившей его печалью, и мысленно выругал себя за то, что пустился в эти болезненные для него воспоминания.
— Моя мать ездила с ними, чтобы найти среди людей, толпящихся на борту, одно знакомое английское лицо — лицо вашего сына. Он поклялся ей, что непременно вернется, и она ему верила.
— Понимаю, — еле слышно сказала леди Сейдж. — Мне очень жаль, что с твоей матерью произошел несчастный случай, но…
— Это не был несчастный случай, — прервал ее Леон. Взволнованный, он вскочил с места и сделал несколько шагов в направлении леди Сейдж. Боксеры глухо зарычали. — Я в этом совершенно уверен, — продолжал Леон. — Только не знаю точно, что случилось. Со своего места на берегу я не мог разобрать: то ли с корабля открыли огонь по каноэ, то ли их просто облили керосином и подожгли.
Леон услышал за спиной сдавленный крик ужаса и твердо знал, что это Ариэл. Он представил себе ее глаза, полные ужаса и печали.
— Спустя какое-то время, — продолжал Леон, решив, что уж коли начал, то выскажет им все, — вода в заливе стала красной от крови. Кровь пропитала прибрежный песок. Мои ноги тоже были красными. Я долго ждал, до тех пор пока на крики не прибежали мужчины. Они выловили прибитые к берегу тела.
Глаза Леона потемнели и подозрительно заблестели. Он невидящим взглядом смотрел в окно. Перед его внутренним взором всплывали картины прошлого.
— Горы трупов с обгоревшими частями тела, с выгоревшими лицами. Это было ужасно. Я день и ночь искал свою мать среди этих трупов, но так и не нашел.
Леон вскинул голову и с шумом втянул в себя воздух, пытаясь вернуть лицу безразличное выражение. Зачем он только обрек себя на муки воспоминаний?
— Вот так умерла моя мать, — сказал он.
— Боже, — прошептала леди Сейдж, и ее лицо побледнело.
За спиной Леона раздались вздохи.
— Но почему? — спросила вдова. — Почему?
— Репрессия, — ответил Леон, пожав плечами. — Месть за что-то, что случилось на другом острове, в другой деревне неделей раньше. Короче говоря, решили преподать урок дикарям, вселить в них страх перед могуществом британской короны, чтобы неповадно было подплывать к ним и иногда красть то, что плохо лежит. Официальная политика страны: нападение — лучший способ защиты.
