Джой Дэйра - Сегодня или никогда

Джон презирал людей, подобных Малло. Он с вызовом смотрел на француза, размышляя, осмелится ли тот предпринять какие-либо действия против него.

— Возможно.

— Возможно, он презирает новый порядок, который вы установили, — храбро вмешался в разговор Адриан Синдреак.

— Возможно, он понял, кто вы есть на самом деле, — добавил Жан-Жюль, чтобы еще больше усилить подозрения Малло.

— Возможно, он ненавидит притеснения, — неожиданно для всех вставил Дейтер. Все мужчины «Приюта изящества» сплотились перед лицом угрозы.

— Возможно, он обожает менуэт, — вызывающе бросил Морис, гордый тем, что и его имя попало в список подозреваемых.

Перси выразил свои чувства громким фырканьем.

— Возможно, он просто ненавидит английскую кухню и считает себя обязанным сделать хоть что-нибудь, чтобы сохранить прекрасные кулинарные традиции Франции.

За столом раздался взрыв смеха.

Малло с елейной усмешкой на лице, напоминавшем хищную мордочку хорька, стойко перенес насмешки.

Несмотря на воцарившееся за столом веселье, Джон чувствовал, что гадюка в образе Малло, притаившись за тонкой завесой приличий, ждет подходящего момента, готовая ужалить в любую секунду.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Морис? Калоуэй сказал мне, что ты ушел к себе.

Графиня де Фонболар стояла в дверях комнаты маркиза.

— Со мной все в порядке, Симона, — ответил маркиз, открыл верхний ящик бюро и стал вынимать оттуда бумаги.

Графиня в недоумении наблюдала за ним.

Морис подошел к кровати и стал складывать лежащие на ней вещи в небольшой чемодан.

— Что ты делаешь? — прошептала она.

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответил Морис и со стуком захлопнул крышку.

Прежде чем графиня успела что-то сказать, в дверях появился Калоуэй в сопровождении нескольких слуг.

— Вот этот и вон тот, — указал Морис на чемоданы, которые следовало снести вниз. Слуги послушно подхватили багаж и удалились, закрыв за собой дверь.

— Ты собираешься уехать к себе в поместье? — в замешательстве спросила графиня.

— Да.

Из ее груди вырвался вздох облегчения.

— Ты получил какое-то сообщение? Следовало сказать мне, я…

— Никакого сообщения. Просто я собираюсь к себе, — перебил ее маркиз.

— Что ты хочешь этим сказать?

— По-моему, я достаточно ясно выразился.

Графиня побледнела.

— Ты… ты покидаешь меня, Морис?

Он заколебался, не в силах вынести выражения отчаяния, появившегося на ее лице, но все же решил придерживаться выбранной тактики.

— Это зависит…

— От чего?

— От того, поедешь ты со мной или нет…

Лицо графини мгновенно просветлело — она неправильно истолковала его слова.

— …в качестве моей жены, — добавил он.

— О чем это ты? Тебе же прекрасно известно…

Морис не собирался выслушивать ее.

— Карета ждет меня. Утром вслед за мной в Сомерсет отправятся Синдреаки. Они будут жить в моем доме. Я знаю, что тебе они тоже нравятся. Если ты едешь со мной, я тут же отдам распоряжения готовиться к свадьбе.

Графиня выпрямилась. Что это на него нашло? Какое он имеет право?

— Мы обсудим это после твоего возвращения. — Она сделала нетерпеливый жест рукой, словно хотела отмахнуться от неприятного предмета.

Маркиз держался твердо:

— Я не вернусь сюда, пока ты не станешь моей женой.

— Морис, это неразумно.

— Неужели? — Шевано вытащил из кармана часы и засек время. — Я буду ждать тебя пять минут, Симона. Пять минут.

Захлопнув крышку часов, он решительно направился к двери.

Графиня была ошеломлена. Неужели Морис не шутит? Она прекрасно знала его: он передумает и…

В дверях Морис остановился.

— Я не вернусь, Симона, — тихо произнес он и аккуратно закрыл за собой дверь.

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

Морис ушел! Оставил ее. В груди ее возникла тупая боль. Она бросила взгляд на часы. Четыре минуты.

Морис блефует! Он вернется… он же всегда возвращался. Три минуты.

Что он о себе возомнил? Посмел сказать ей такое… Две минуты.

Графиня де Фонболар подхватила юбки и впервые за всю свою взрослую жизнь бегом бросилась вниз по центральной лестнице.

Она буквально вихрем вылетела из парадной двери.

У крыльца, готовая тронуться в путь, стояла карета маркиза, украшенная его фамильным гербом.

Когда графиня спустилась на последнюю ступеньку, дверца кареты широко распахнулась, и сильная рука втащила ее внутрь.

— Это просто смешно, Морис. У меня с собой даже нет никакой одежды…

— Я дам вам все необходимое, маркиза.

Сильные руки обняли ее.

— Но…

Он закрыл ей рот поцелуем.

Болван! Следовало сделать это еще много лет назад, подумал Морис, сидя в подпрыгивающей на дорожных ухабах карете.

— Можно тебя на пару слов, Джон? Выйдем на террасу?

Джон кивнул и извинился перед молодыми людьми, с которыми беседовал, стоя у стены бального зала. Затем он проследовал за Перси на пустынную террасу.

Двое мужчин, скрытые пышной растительностью и нависавшими над террасой ветками деревьев, прислонились к выступу стены, всматриваясь в ночную тьму. По небу плыли облака, время от времени закрывая ущербную луну.

Джон ждал, когда Перси поделится с ним своими мыслями.

— Похоже, Малло считает, что найдет здесь Черную Розу. А вы как думаете, Секстон?

— Я полагаю, что Черная Роза подвергает себя большой опасности и вероятность, что его обнаружат, увеличивается с каждым днем.

— Возможно, ему нравится подвергать себя опасности, — сказал Перси после минутного молчания. Джон вздохнул.

— Очень даже вероятно, но Малло вряд ли бросал слова на ветер. Даже если Черная Роза англичанин, он все равно в один прекрасный день может оказаться во французской тюрьме. Чтобы лишиться головы.

— Иногда риск бывает оправдан.

— Да, конечно, — кивнул Джон. — Тем не менее того, что уже совершил этот человек, вполне достаточно, чтобы перестать испытывать судьбу.

Перси хранил молчание.

— Возможно, ему следует вспомнить о тех, кого он уже спас, — добавил Джон.

— Трудно объяснить, почему человек больше думает о том, чего он еще не сделал, — задумчиво пробормотал Перси.

Джон удивленно вскинул бровь. Вероятно, ему многое неизвестно.

— Но он один.

Перси мрачно улыбнулся, сверкнув белыми зубами.

— Говорят, он стоит многих с его умением маскироваться и… всем прочим.

— Я тоже об этом слышал. — Теперь Джон смотрел прямо в глаза Перси. — Человек, занятый таким делом, вполне может искать дружбы с кем-нибудь вроде меня, будучи уверенным, что я не выдам его властям. Он может использовать эту дружбу в своих целях.