Дженнифер Блейк - Аромат рая
Прием, если можно так выразиться, последовавший после похорон Эрмины, состоялся в доме у Рашель Пито, в большом здании в лучших архитектурных традициях Вест-Индии, расположившемся сразу же за городскими воротами. Обычно посещения с выражением соболезнований предпринимают через неделю, но Эрмина прожила в городе совсем недолго, а у актерской труппы оказалось так мало знакомых, что друзья сочли нужным оказать поддержку Морвену и Жози сразу же после похорон актрисы.
Если Морвен в данный момент и нуждался в поддержке со стороны женщин, то ее оказалось предостаточно. По одну сторону от актера сидела Жози, одетая в черное платье, слегка оживленное белым воротничком и манжетами, а по другую сторону от него восседала вдова Пито в бледно-лиловом с серым сатиновом платье с длинной мантильей из черных кружев, довольно безвкусных, и с серебряным колье вокруг шеи, с которого свисал амулет в виде нападающей кобры.
Когда Элен приблизилась к Морвену, чтобы поговорить с ним, актер встал. Он взял ее протянутую руку и улыбнулся. Его зеленые глаза потемнели. Потом притянул Элен к себе и крепко обнял. Он коснулся губами ее щеки и наверняка прикоснулся бы и к губам, если бы она предусмотрительно не повернула голову в сторону.
Застигнутая врасплох, Элен с удивлением ждала реакции своего тела на такое объятие. Но не ощутила ничего, кроме раздражения от того, что Морвен воспользовался положением. Дать ему немедленный отпор она не решилась, чтобы не обидеть его. По-прежнему зажатая в его объятиях, Элен вспомнила шутливое замечание Эрмины, сделанное за несколько недель до этого на шхуне, – унегополностью отсутствуетконтроль, когдаделокасается женщины.
Позади Элен раздалось мягкое покашливание Райана. Не торопясь, Морвен выпустил ее. В его взгляде, когда он посмотрел на друга, не сквозило и тени раскаяния.
– Ты ведь не возражаешь против этого объятия, не так ли, старина? Некоторые соболезнования намного полезнее других.
– Они также могут оказаться и намного опаснее, – ответил Райан, и в его холодной улыбке прозвучало предупреждение.
Райан присутствовал на службе отпевания, так же как и Мазэн, Туссар и Дюран. Женщинам в Новом Орлеане не позволялось принимать участия в церемониях подобного рода, так как считалось, что для них они слишком мучительны. А на этой тем более, поскольку Эрмина не могла быть захоронена в освященной земле.
Морвен яростно выступал против подобного постановления церковного совета. «У Эрмины не было ни малейшего основания или намерения кончать жизнь самоубийством», – снова и снова заявлял он. Церковь тем не менее оставалась непреклонной; доктора назвали ее уход из жизни самоубийством, и, несмотря на отсутствие прямых доказательств, так и нужно было к этому относиться.
– Что я вам скажу, – прошептала мадам Туссар, наклоняясь к Элен и дыша ей прямо в ухо. – Морвену Генту не хотелось бы, чтобы мы думали, что смерть бедной Эрмины оказалась несчастным случаем, иначе этому самодовольному петуху придется признаться, что если у нее и была причина расстаться с жизнью, то этой причиной оказался он!
– Разве вы сами можете поверить в то, что Эрмина оказалась способной на такое? – запротестовала Элен.
– Она могла пойти на это, например, из-за той женщины. – Жена бывшего служащего кивнула на Рашель Пито. – Эрмина не могла соперничать с такой «черной вдовой»[29].
– Эрмина, возможно, и не испытывала особого счастья из-за его флирта с мадам Пито, но в этом для нее не было ничего необычного.
Мадам Туссар затрясла головой, решительно не соглашаясь с Элен:
– Говорят, эта женщина пользуется черной магией. Некоторые даже предполагают, что ее муж тоже умер странным образом.
– В самом деле? – Элен не смогла скрыть своего раздражения.
– Вы можете и не верить в это, но такое случается, – настаивала мадам Туссар, обижаясь.
– Меня удивляет, – медленно проговорила Элен, – что теперь вы защищаете Эрмину. По-моему, всего несколько дней назад вы ссорились с ней.
– Уж не предполагаете ли вы, что эта дешевая актриска проглотила яд из-за того, что я могла ей что-то сказать? – Мадам Туссар злобно нахмурилась.
– Думаю, я ясно дала вам понять, что не могу представить себе, чтобы Эрмина по собственному желанию захотела расстаться с жизнью, даже из-за Морвена.
– Тогда что же вы имеете в виду? – спросила мадам Туссар, и ее маленькие темные глазки сузились, превратившись в щелки.
На мгновение Элен почувствовала ее враждебность и слегка вздрогнула. Тем не менее это впечатление тут же исчезло, как только к ним бросилась Жози, плюхнувшаяся на стул рядом с небольшим диваном, на котором сидели Элен и мадам Туссар. Девушка пожирала их глазами с большим интересом.
– О чем вы здесь беседуете? Бьюсь об заклад, о чем-то очень пикантном. А знаете, отныне все роли Эрмины достанутся мне. Морвен уже пообещал мне. На роль инженю[30] мы подыщем какую-нибудь молоденькую и глупенькую, которая много не запросит за возможность пользоваться разными костюмами.
Мадам Туссар сразу же обратила свою злобу против вновь прибывшей:
– Некоторые роли Эрмины пользовались популярностью.
Жози пожала плечами:
– Ну и что? Мои тоже будут популярны. Вы не представляете себе, как мне надоело исполнять роли глупеньких женщин.
– Думаю, мадам Пито оценит ваши актерские способности, – не унималась мадам Туссар.
Глаза Жози потемнели, и она нахмурилась.
– Что касается меня, то чем раньше мы покинем Новый Орлеан и мадам Пито, тем лучше, – проговорила она.
Элен бросила взгляд через всю комнату, туда, где Рашель Пито держала за руку Морвена, прислонившись к нему.
– Пожалуй, она выглядит собственницей, – не сумела удержаться от замечания Элен.
– Она ужасна! Вы знаете, она рыскает по нашим комнатам в этом доме, словно мы не имеем никакого права на интимность, словно мы ее рабы, ни больше и ни меньше.
– Вот что происходит, когда вы разрешаете кому-нибудь поддерживать вас, – снисходительно заметила мадам Туссар.
– Мы уже сполна заплатили за ее поддержку, уверяю вас, – мрачно отозвалась Жози. – И конечно, больше всего Морвен. Но... вы помните духи, которые дали Эрмине, Элен? Вдова понюхала их и решила, что они ей тоже нужны. Эрмина пыталась объяснить их особенность, но вдова не пожелала и слушать. Эрмине ничего не оставалось, как только отдать их ей.
Элен почувствовала, как в ней закипает ярость из-за того, что актриса так и не воспользовалась этими духами. Если бы Эрмина была жива, она подарила бы ей еще один пузырек, но теперь уже поздно. Слишком поздно. Эрмина ушла, унеся с собой удивительную способность смеяться над собой и над всем миром... Ушла...
