Лесли Лафой - Ночная леди
– Леди Фиона возвратила все ваши подарки.
– Какие подарки?
– Я не рассматривал их, ваша светлость.
– Опиши хотя бы в общем.
– Цветы, конфеты, ювелирные изделия, духи – все как обычно, ваша светлость.
Цветы? Йен смутно помнил, как прижимал розы к груди и говорил о маленьких нежных феях со стальным характером и их кроватках в глухих лесах. В памяти всплывали также обрывки коротких сцен, которые его воспаленный мозг пытался связать одну с другой.
– А как насчет нарядов?
– Я не видел там больших коробок, ваша светлость.
Это ничего не значило. Насколько Йен помнил, маленькое белое облако пеньюара вполне могло уместиться в чайной жестянке среднего размера. Она бы потрясающе выглядела в нем, пусть недолго, пока он не сорвал бы его и…
– Вы не могли бы сказать, открывала ли она коробки?
Коннорз поставил стаканчик с мыльной пеной сбоку от ванны и аккуратно положил бритву.
– Похоже, коробки вернулись нетронугыми, ваша светлость.
Пытаясь понять, хорошо это или плохо, Йен потянулся к стакану и кисточке. Намыливая подбородок, заросший трехдневной щетиной, он вдруг задумался.
Если Фиона открывала коробки, видела, что в них находится, и вернула их, то, возможно, ничего из присланного не пришлось ей по вкусу и ему просто надо найти что-то, что ей понравится? С другой стороны, если она даже не полюбопытствовала узнать, что он послал ей…
Йен отложил кисточку, размышляя, смогла бы она застрелить его, если бы он попытался встретиться с ней и лично принести извинения…
Выйдя из ванной, Йен огляделся. Кто-то превратил его гостиную в магазин подарков, накупленных отчаявшимся влюбленным: прямо перед собой Йен увидел длинный ряд цветочных композиций на буфете, а на полу перед буфетом – стопки коробок в веселеньких обертках. Боже милосердный, и он послал это все Фионе! Она, должно быть, подумала, что он сошел с ума.
– Ты все еще ужасно выглядишь…
– Спасибо, мама. – Йен опустился в кресло напротив дивана. – Вы, как всегда, умеете поднять мне настроение.
Герцогиня поставила чашку на блюдце.
– Последние три дня ты напивался до бесчувствия…
– Так было нужно.
Она недолго размышляла над его словами.
– Йен, мне бы хотелось получить серьезный и правдивый ответ.
– Это было бы проще всего и безболезненнее всего.
– В сравнении с чем?
Йен вздохнул и закрыл лицо рукой.
– Я перейду сразу к сути, мама, чтобы доставить вам удовольствие. – Он отвел руку и бестрепетно встретил ее взгляд. – Фиона вернула мое кольцо. Мы не женимся. Можете выбрать мне в жены любую женщину, которая в ваших глазах достойна стать следующей герцогиней, и сообщите, когда и куда мне прибыть, чтобы обвенчаться.
– Я уже сделала свой выбор.
– Ну, вы определенно не теряли времени, – раздраженно прокомментировал Йен, следя, как мать отодвигает чашку. – Я ее знаю?
– Я выбрала леди Фиону.
Господи, этого только не хватало!
Йен стиснул зубы. Нет уж, несмотря на искушение, лучше ему в другой раз не пить столько.
– Я была у нее сегодня утром. – Герцогиня положила руки на колени. – И я сделала все возможное, чтобы положить конец вашим отношениям. У нас состоялся короткий, но интересный разговор, в конце которого я пришла к выводу, что у твоей невесты много подкупающих качеств. Не последние из них – здоровое чувство достоинства и изрядная доля здравого смысла.
– Боюсь, мама, – протянул Йен, – ваше одобрение немного опоздало. Удивительно, почему все, чего так ждал, случается именно в самый неподходящий момент.
– Леди Фиона не по годам мудрая женщина. – Герцогиня словно не слышала слов сына. – Хотелось бы мне в молодые годы иметь подругу такую же умную и с таким же чувством собственного достоинства. Меня не оставляет мысль, что тогда моя жизнь могла бы сложиться по-другому и я стала бы совсем другим человеком.
Йен невольно задумался над услышанным. Ну да, кто-то в течение жизни делал ошибки, только не вдовствующая герцогиня Дансфорд. Или его мозг уже совершенно перестал работать, или что-то стряслось с его матерью.
– Вы правда сожалеете о прошлом? – осторожно спросил он.
– Правда, Йен.
– И о чем же?
– Сейчас я бы не вышла замуж за твоего отца, не оговорив очень четко, как, по моим представлениям, он должен со мной обращаться.
Ага, значит, дело не в платьях и туфлях…
– Отец никогда не казался мне жестоким человеком, – медленно произнес Йен. – Впрочем, возможно, в интимной жизни он был чудовищем?
– Нет, он был просто равнодушным и в домашней обстановке, и на людях, а я всего лишь служила удобным оформлением его жизни. Если бы я умерла или оставила его, он быстро нашел бы мне замену, и сделал бы это с такой же легкостью, с какой менял прислугу.
Йен покачал головой.
– Это могла бы сказать Фиона.
– Разумеется. Она это и сказала, – не без сарказма заметила герцогиня. – Это произошло сегодня утром, когда мы обсуждали, что является главным при вступлении в брак.
– Выходит, я не подошел ей? – Возбуждение Йена сразу угасло.
– О твоих недостатках не было сказано ни слова. Мы обсуждали природу брака в целом и то, что можно определить как разумные ожидания женщины. Слушая Фиону, я поняла, что не могу винить ее за желание быть счастливой, как не могу желать ей такой же пустой жизни, которую в замужестве ведут множество женщин моего круга.
– И Фиона думает, что наш с ней брак оказался бы таким же? – ошеломленно спросил он.
– Да. Припомни, что ты сделал, отчего леди Фиона разорвала помолвку?
И тут память услужливо подсунула Йену картину их с Фионой отношений во всей ужасающей ясности.
– Пожалуй, я сказал ей то, чего не должен был говорить.
– Так поступают все мужчины. Женщины знают это и мирятся с тем, что мужчины зачастую не способны одинаково хорошо работать мозгами и говорить в одно и то же время. Вот почему мы обычно слушаем вполуха. Наша готовность быть наполовину глухими позволяет мужчинам жить дольше.
– Я не знал этого.
– Теперь знаешь. – Герцогиня взяла в руки чайную чашку. – А вот что такого ты сказал, чего Фиона не только не смогла проигнорировать, но также и простить?
– Ну, назвал ее легкомысленной и безрассудной, а еще отчитал за то, что она не подчиняется приказам. Сказал, что она слишком самоуверенна, думая, что…
И тут Йен все понял.
– Еще я продемонстрировал непростительное безразличие к ее уму и способностям, – тихо признался он. – Я обращался с ней так, как если бы она была прелестным украшением, и ничем другим.
– А как ты поступил, решив извиниться перед ней за свое оскорбительное поведение?
– Послал ей это… – Йен сделал широкий жест рукой в сторону заставленного буфета.
