Анастасия Туманова - Цыганочка, ваш выход!
Качилиха уже закончила колоть дрова и, тяжело дыша, собирала в кучу разлетевшиеся поленья, когда ловкая бронзовая рука перегнулась через забор, отперла изнутри щеколду калитки, и во двор непринуждённо вошла цыганка с ребёнком на руках. Ещё несколько сгрудились за забором, возбуждённо перешёптываясь и хихикая.
– Доброго здоровья тебе, красавица! – весело провозгласила Копчёнка. – Нет ли у тебя молочка для маленького моего? Господь дитям велел подавать! А ежели у тебя сала кусочек найдётся, я всю твою судьбу тебе по ладошке расскажу!
– И чего я там без тебя не знаю, побируха? – хмуро, без злости поинтересовалась казачка, даже не глядя на улыбающуюся гадалку. – Поди вон… И вы на баз не лезьте, вороны, не то как раз шкворнем достану!
– Погоди, милая, погоди шкворнем-то! – Улыбка Копчёнки стала ещё шире. – Ты мне лучше сальца поищи да если бы ещё маслица… А я тебя мигом научу, как молодого мужа приманить! Я же вижу, ты оттого несчастная, что тебя твой муж бросил… И ну его к водяному на вилы! Я тебя научу, у тебя через неделю такой молодой раскрасавец на базу будет, что…
– Да пошла ты, холерно мыло, к чертям! – взвилась Качилиха, и над головой ловко пригнувшейся Копчёнки пронеслось полено. Оно угодило в стену сарая, и копавшиеся рядом в навозной куче куры с истерическим кудахтаньем кинулись врассыпную. – Ишь вздумала чего – про мужа молодого мне брехать! Да на чёрта мне молодой, коли я сама старая?! Убирайся с базу, не то ружжо со стены сыму!!!
Копчёнка округлила глаза от притворного страха, взмахнула было рукой… и тут мимо неё словно пронеслось пушечное ядро: во двор ворвалась негодующая Мери.
– Ах ты, проклятая! Ах ты, бессовестная, чтоб тебя пополам растреснуло! – напустилась она на Юльку. – Какая ты гадалка, коли в глаза брехать не стыдишься?! Какой молодой муж? Да её старый уже замучился по родне искать! Уже всех братьев её обегал! Страдает за ней, по дитям скучает! А ты ей голову пустяками морочишь! Где совесть твоя, на какое такое сало поменяла?!
– А ты мне не мешай, дура несчастная!!! – заверещала Копчёнка так пронзительно, что стоящие у калитки цыганки зажмурились, а через забор заглянули повязанные платками головы соседок. – Ишь чего решила – мне гаданье порушить! Сопли подотри сначала, козявка, а потом уж меня учи! Да я тебя, изумрудненькая, сейчас без единого волоса оставлю!!!
Через мгновение двор Качилихи звенел от истошных воплей и проклятий. Мери и Копчёнка, вцепившись друг дружке в косы, катались по земле, вокруг толпились галдящие цыганки и соседки, а взволнованная Качилиха носилась вокруг дерущихся. Наконец ей удалось схватить жёлтый рукав Копчёнки.
– Отойди от неё, проклятая! Отпусти, пока я сама тебе патлы не повыдирала! Девонька, да я тебя зараз отобью, я тебя… Ты мне только про мужа расскажи! Ты мне, жданая, только скажи, верно ли, что он уж по братьям ходит? И что та паскуда отвалилась от него иль он сам её бросил?! Да пошла ты прочь, брехуха, чтоб ты подохла!!! – Она наконец оторвала Копчёнку от лежащей на земле Мери и с силой оттолкнула её в сторону. Юлька с горестным воем повалилась в лужу, к ней кинулись цыганки, а Качилиха, ловко подхватив Мери, увлекла её в хату и с грохотом захлопнула за собой дверь.
Через час Мери вышла со двора с раздутой торбой и пухлым узлом, из которого свешивался рукав старой овчинной шубы. На шее у неё висела связка лука, под мышкой торчала крынка с молоком, а в руке вяло трепыхалась курица со связанными ногами. Хозяйка проводила гадалку до калитки, поминутно вытирая глаза грязным краем фартука. Мери на ходу тихо, убеждённо внушала ей что-то, помахивая рукой в сторону степи. Наконец она улыбнулась, перекрестила Качилиху на прощанье и юркнула за калитку. Всхлипывающая казачка задвинула за гадалкой щеколду, некоторое время стояла молча, глядя в серое небо и чему-то улыбаясь… а потом вдруг глубоко вздохнула – и грянула на весь хутор атаманским басом:
– А лихо ты машешься, княжна! – одобрила Копчёнка, когда цыганки, отойдя от хутора на приличное расстояние, остановились посмотреть на Меришкину добычу. – Я уж думала, сейчас и впрямь меня придушишь!
– Ещё кто кого! – парировала Мери, садясь на траву и развязывая торбу. – Чуть все волосы мне не повыдирала! И вопила в самое ухо! У меня теперь в голове звенит!
– Зато гляди как богаты! – Копчёнка с уважением перебирала содержимое торбы. – Ух ты, и сало! И яички! И крупочка! Ой, дэвла-дэвлушки, как поедим сегодня, как детей накормим! Ну вот… хоть какая от раклюшки польза!
Довольная Ксенька улыбалась, наматывала на палец конец рыжей косы. Мери подмигнула ей.
– Что ж ты, глупая, водки-то не взяла? – горестно сказала Копчёнка, закончив осмотр. – Просила ж я тебя…
– Про это кого другого проси, – сердито ответила Мери. – А я тебе уж говорила…
– Нет, а что ты меня учишь всё?! – внезапно рассвирепела Юлька. – Что ты меня учишь всё?! Не хватало ещё, чтоб…
Мери посмотрела на неё спокойными, ничуть не испуганными глазами – и Копчёнка вдруг умолкла на полуслове, безнадёжно махнула рукой и отвернулась. Мери, взглянув на обеспокоенных цыганок, жестом велела им идти. Те послушались, и через минуту на обочине дороги остались только тяжело молчащая Копчёнка, двое её малышей и Мери.
– Ну и чего ты расселась тут, разбрильянтовая? – низким, странным голосом сказала Юлька. – Иди, скачи за ними… посидеть спокойно не дадут, заразы!
– Кончишь реветь – тогда и пойду.
– Дура!
Мери только вздохнула. Медленно, глядя в сторону, сказала:
– Ты, верно, права, я ничего не понимаю. Но сколько тебе уже можно? У тебя же дети. Надо о них думать…
– А я, по-твоему, о ком думаю? – вяло, даже не огрызнувшись, отозвалась Копчёнка. – Кабы не они, давно бы в петлю влезла. Что «ах»? Нечего тут ахать… Как бы сразу мне хорошо стало, дэвлалэ-э… Нет вот! Живу! На вас, галок драных, гляжу! Из-за этих тараканов живу, чтоб их… – Она покосилась на своих малышей, увлечённо выдирающих друг у друга сухой стебель ковыля. На голове одного сидел толстый рыжий жук. Юлька, прицелившись, ловко щёлкнула его. Усмехнулась:
– Нагадала бы ты и мне, что ли, что муж ко мне вернётся? Или даже сбрехать такое не можешь? Поджилки трясутся?
Мери молчала, ясно осознавая, что Копчёнка права. При одном воспоминании о Мардо её передёрнуло от отвращения, и она понадеялась, что Копчёнка этого не заметит. Впрочем, Юлька всегда всё замечала.
– Меришка… пойми ты, дура… – тихо сказала она. – Поверь мне, знаю, что говорю… Он бы тебя всё равно в Чеку не сдал. Это один брёх был. Он вор, бандит, Митька… но здымарём[49] никогда не был.
– Ты ещё скажи, что Дину нашу не он ссильничал, – не глядя на неё, угрюмо выговорила Мери. Копчёнка молча спрятала лицо в ладони.
