Кимберли Логан - Соблазненная грехом
Стоунхерст задумчиво вглядывался в темноту комнаты, и много минут пробежало, прежде чем он смог уснуть.
Глава 20
О Боже! Мама умерла!
Эйми, словно ударом молота, сразило осознание случившегося. Утратив способность дышать, она замерла и исступленно посмотрела себе под ноги – тело матери стало обмякшим и безжизненным. Звук выстрела все еще звенел в тишине комнаты, эхом отдаваясь в ушах. Вторивший ему грохот грома за окном постепенно стихал, удаляясь все дальше и дальше.
Охваченная ужасом, не в силах что-либо воспринимать, Эйми обхватила себя дрожащими руками. Оторвав взгляд от неподвижного тела матери, она смотрела на возвышавшегося над ней мужчину, ожидая, что ярость его обрушится на нее в любую секунду.
Но к удивлению Эйми, он казался не менее ее шокирован произошедшим. С безумным блеском в глазах он выпустил из рук все еше дымившийся пистолет и припал к леди Олбрайт, дрожа так, словно его окатили ледяной водой.
– Нет, – простонал он едва слышным голосом. Приподнявшись, он ухватил маркизу за плечи и встряхнул, как будто не мог поверить, что она на самом деле мертва. Но когда голова ее безжизненно склонилась набок, а тусклые глаза по-прежнему остались широко распахнуты, мужчина не смог сдержать приглушенного рыдания. – Нет! Она собиралась уйти со мной. Мы хотели быть вместе.
Терзаемая жестокими пытками боли и горечи Эйми знала, что должна бы закричать что есть мочи, позвать на помощь, но она словно лишилась голоса. И прежде чем она смогла хоть что-то выговорить, безумный взгляд незнакомца остановился на ней.
– Это ты виновата, ты, маленькая дрянь! – яростно прошипел лорд Страттон. – Этого не должно было произойти. Она хотела уйти со мной, но ты встряла, и все пошло не так. Это из-за тебя я убил ее!
Эйми закачала головой и сжалась, закрывая уши ладонями. Она не хотела слушать, что он говорит, но, видимо, не могла заглушить его голос. Также как она не могла вычеркнуть из памяти то, что только что увидела. Не могла забыть правду. Мама умерла.
Именно в ту секунду, когда понимание всей чудовищности случившегося с новой силой охватило Эйми и слезы покатились по ее щекам, комнату осветила новая вспышка молнии. В серебристом блеске молнии она краем глаза заметила что-то за дверью, как раз там, где и раньше, как ей показалось, царила какая-то суета. Лицо человека, стоявшего за стеклянной дверью в гостиную, было повернуто в их сторону, кто-то смотрел сквозь пелену дождя…
Лорд Страттон, абсолютно не подозревая, что за ним наблюдают со стороны, поднялся на ноги, обхватил тело маркизы и продолжил, словно в бреду, осыпать Эйми проклятиями. Она же едва слышала доносившуюся до нее брань. И хотя что-то подсказывало Эйми, что она должна разобрать его слова, что они важны, все внимание ее было обращено к знакомому силуэту, мелькнувшему за стеклом двери.
Бледное знакомое женское лицо, чьи черты вдруг неожиданно четко собрались воедино перед взором Эйми…
Вздрогнув, Эйми вырвалась из сна. С трудом переводя дыхание, она пришла в себя и поняла, что ее обнимают сильные руки Ройса. Одной он убирал с ее лица спутавшиеся волосы и успокаивающим тоном что-то шептал на ухо:
– Ш-ш. Все в порядке, котенок. Ты в безопасности, и я рядом.
Эйми лежала, прильнув к Ройсу, испытывая огромную благодарность за то, что он такой сильный и готов ее защитить. Постепенно остатки дурного сна развеялись, и Эйми почувствовала вновь возвращающуюся легкость, сердце уже не билось так учащенно. Еще секунду или две дав себе собраться и успокоить расшалившиеся нервы, Эйми глубоко вдохнула, выдохнула и повернулась к Ройсу.
Обеспокоенно глядя ей в глаза, он спросил:
– Еще один дурной сон?
Эйми кивнула:
– Да. И на этот раз… О, Ройс, на этот раз я узнала лицо.
Удивленный таким заявлением, Ройс вскинул брови:
– Узнала?
– Того, кто стоял за стеклянной дверью гостиной в ту дождливую ночь, когда убили маму.
Эйми на мгновение замолчала, почувствовав, как внутри все перевернулось в ту секунду, когда перед глазами вновь мелькнуло мертвенно-бледное лицо. Она и сейчас могла отчетливо представить те холодные голубые глаза со злорадным удовлетворением смотревшие на нее в упор сквозь помутневшее из-за дождя стекло. Могла вспомнить, как выбившиеся из прически мокрые пряди русых волос липли к высоким скулам до боли знакомого лица. И даже сейчас Эйми с трудом осознавала только что открывшуюся тайну, отрицать правдивость которой не было смысла – она видела все своими глазами.
– Это была моя тетя, – наконец-то прошептала Эйми. Признание сорвалось с губ Эйми, как будто она не в силах была вынести обрушившейся на нее боли. – Тетя Оливия.
Спустя тридцать минут, уже одетая, Эйми сидела на кушетке и неотрывно смотрела на Ройса, который с сосредоточенным выражением лица нервно расхаживал туда-сюда, заложив руки за спину.
– Ты уверена, что это была твоя тетя? – спросил он в который раз. Обернувшись, он бросил задумчивый взгляд на Эйми.
– Да, уверена, – ответила она, понемногу начиная выходить из себя. Она только закончила подробный рассказ о приснившемся кошмаре и теперь чувствовала себя выжатой как лимон. Вспоминая сон вновь и вновь, Эйми будто бы заново переживала весь ужас той ночи, и у нее не было никакого желания подвергать себя этим мучительным испытаниям в очередной раз.
Но Ройс, судя по всему, не замечал ее возрастающего раздражения. Прекратив свои хождения, он повернулся к Эйми с намерением продолжить допрос:
– Ты не допускаешь, что могла ошибиться или нарисовать тетушкин облик силой собственного воображения?..
Эйми прервала его:
– Нет. На этот раз я видела ее лицо, как никогда, отчетливо. – Она обхватила себя руками, пытаясь унять озноб, будоражаший ее с того самого момента, как она очнулась от сна. Встав с кушетки, Эйми подошла к окну и вглядываясь невидящим взором в темноту, повторила. – Это была тетя Оливия. Точно. Ошибки быть не может.
«О Боже! Как бы мне хотелось, чтобы я заблуждалась», – чувствуя отчаяние, думала она и, не отдавая себе отчета, судорожно перебирала пальцами складки бархатных штор. Ей казалось, что весь мир ускользал у нее из-под ног, не оставляя возможности хоть за что-то зацепиться и выкарабкаться. Сейчас не имело значения, что с тетушкой она никогда не была особо близка, никогда не чувствовала и малейшего намека на теплые чувства. Тяжело было осознать, что член ее семьи – та, кто, казалось бы, должна была любить ее, могла ненавидеть с такой силой, что желала ей смерти.
И бедный папочка! Он будет раздавлен горем, узнав, что Оливия не только приложила руку к убийству его жены, но и замешана в нападении на младшую дочь.
