Элизабет Кейз - Негодник
– Если мистер Брениген покажет мне подходящего пони, обещаю тебе подумать очень серьезно, – ответила Бетани. – Но из этой поездки мы, разумеется, не привезем никакого пони. Надеюсь, это тебе понятно.
– Да, мама, – кивнул Росс. Расправив плечи, он потянулся к руке матери за сумкой: – Давай сумку. Мы почти закончили.
– Спасибо, Росс.
В этот момент прямо за спиной Бетани послышался голос Коннела – должно быть, он пришел с конюшен. Впервые за несколько дней они оказались так близко друг от друга, и сердце Бетани сжалось от жалости, когда она взглянула на него. Он выглядел так, словно не спал уже несколько дней. Бетани подавила в себе жгучее желание протянуть руку и поправить прядь волос, упавших ему на лоб. Коннел же обвел всех взглядом и проговорил:
– Я хочу еще раз проверить, все ли бумаги у нас в порядке, а потом мы можем выезжать. – Посмотрев на Бетани, он добавил: – Мы не могли бы пройти на минуту ко мне в кабинет?
– Да, конечно. – Бетани покосилась на сына: – Не уходи далеко, Росс, чтобы мы могли попрощаться.
– Хорошо, мама.
Бетани прошла следом за Коннелом в дом, а затем в его кабинет. Не успела она переступить порог, как Коннел заключил ее в объятия. Несколько мгновений он с жадностью всматривался в ее лицо. Бетани же была настолько ошеломлена, что не сразу сообразила, что происходит. Она понимала только одно: Коннел держит ее в объятиях и смотрит ей прямо в глаза.
«Ах, наконец-то он наступил, этот миг, наконец-то…» – подумала она. И в тот же момент Коннел поцеловал ее с такой страстью, что вмиг разлетелись все преграды, возникшие за эти дни отчуждения. Бетани прильнула к Коннелу столь порывисто, что они оба едва устояли на ногах.
– Дорогая… – пробормотал он в смятении. – Господи, Бетани, как же я по тебе соскучился!
– Но я была здесь все это время.
– Да, конечно, но мне в жизни не приходилось терпеть такие муки, какие я испытал, избегая тебя. Но видишь ли, мне надо было готовиться, и если бы не это, то я не думаю, что смог бы… Я… Просто мне нужна была ты, понимаешь? Я хочу, чтобы ты запомнила: все, что я делаю… я делаю… чтобы защитить тебя… защитить Росса… Гленмид… будущее, которого ты заслуживаешь. – Коннел по-прежнему смотрел ей прямо в глаза, и Бетани казалось, что он заглядывает в ее душу. – Обещай мне, что ты поймешь. Обещай, что будешь помнить об этом, когда по дороге начнешь думать о нашем будущем. И не важно, что там может случиться. Главное – обещай, что всегда будешь знать о том, что для меня только это имеет значение.
Бетани не знала, что ответить. Мысли ее спутались, и ей казалось, что в словах Коннела не было ни малейшего смысла. Внезапно вспомнились все те вопросы, что мучили ее в последнее время, но она чувствовала, что не в состоянии задать их, по крайней мере сейчас. Да и сейчас было не до этого – ведь на его плечах лежал непомерный груз забот.
Что ж, пока ей хватит и объятий Коннела, хватит его чудесного поцелуя. Не вполне понимая, о чем, собственно, идет речь, Бетани ответила:
– Обещаю, Коннел. Я буду помнить.
Он с облегчением вздохнул.
– Вот и хорошо. – Снова ее поцеловав, добавил: – А теперь приготовь свои наряды и шляпки. Мы должны поразить наших покупателей.
Глава 16
– Ваша комната – вверх по лестнице, мистер Делейни. Вторая дверь направо. Все ваши спутники устроены на ночь. Все необходимое вы найдете внизу, у задней лестницы.
Престарелая дама, сопровождавшая Коннела и благоухавшая запахами жимолости и увядших цветов, указала куда-то в сторону, и пламя свечи в ее руке затрепетало, создавая игру теней на высоких оконных створках.
Перехватив в левую руку сумку, в которой лежали его бритвенные принадлежности и свежая рубашка на утро, Коннел правой рукой взялся за перила. От его прикосновения перила, словно протестуя, заскрипели. Час был поздний, и сил на разговоры совсем не осталось. Коннел вздохнул и начал подъем по ступенькам, казавшимся бесконечной тропинкой на вершину узкой и высокой горы. В Гленмиде таких крутых лестниц не было, и к тому же он слишком устал…
Остановившись на несколько секунд, Коннел изобразил вежливую улыбку и сказал своей древней проводнице:
– Благодарю вас, миссис Дуглас.
– Вам нужна свеча, чтобы добраться? – Старушка посмотрела на Коннела сквозь роговые очки, стекла которых были такими толстыми, что глаза за ними казались огромными. – Хотя я не люблю давать свечи постояльцам, если сама могу проводить их до комнаты. Тем более что два года назад какой-то пьяный, болван поджег дом О’Нилов на Милк-стрит. Но вам, если хотите, я дам свечку. Если вы считаете, что она вам нужна.
– Нет, уверен, что и так прекрасно доберусь. Вторая дверь налево?
– Поскольку вам с утра пораньше надо быть на ярмарке, на рассвете моя сестра приготовит вам кофе и бисквиты, – сказала старушка, после чего направилась в сторону кухни, унося с собой крошечный источник света.
Оставшись в полной темноте, Коннел пробурчал:
– Значит, вторая дверь налево… – Он очень надеялся, что ему удастся поспать хотя бы несколько часов, чтобы завтра, когда потребуется, он смог бы действовать решительно и принимать верные решения. Бетани же спала по соседству, и ей, конечно же, тоже следовало хорошенько выспаться.
Коннел предполагал, что их с Джеком поселят в одном номере, и очень удивился, когда встретившая их по прибытии сухощавая дама сообщила, что в связи со «сложившимися обстоятельствами» они будут жить в отдельных комнатах. Им продемонстрировали «апартаменты», в которых предстояло остановиться на время ярмарки. Комнатушки эти были немного шире лестницы, по которой ему сейчас предстояло подняться. И очень трудно было повернуться в такой комнатке, не ударившись обо что-либо локтем или коленом.
Особенно сейчас, когда вокруг кромешная тьма.
Верный, как всегда, своему слову, Джеймс обеспечил не только их приезд и демонстрационную площадку на ярмарке, но и условия проживания. К сожалению, в это время спрос на комнаты в «Каррэ» резко возрастал, а поэтому условия проживания, были далеко не блестящими. Но с этим, вероятно, следовало смириться; главное – чтобы можно было преклонить голову и переодеться.
Поднявшись по лестнице, Коннел начал потихоньку продвигаться в темноте на ощупь. Через минуту-другую ему наконец-то удалось нащупать дверь, и, открыв ее, он шагнул внутрь. Остановившись, он немного постоял, чтобы глаза привыкли к темноте, и вскоре, заметил что-то похожее на свет, проникавший через единственное окно в комнате. Прошло еще немного времени, и глаза его стали различать смутные контуры некоторых предметов. Самым большим из них был, скорее всего, контур кровати. Коннел вытянул руку в сторону, и наткнулся на спинку стула, стоявшего у стены, рядом с дверью. А рядом находился умывальник. Что ж, очень хорошо.
