Розалинда Лейкер - Серебряное прикосновение
Эстер вновь взглянула на герб, на котором были начертаны слова девиза на французском, а потом посмотрела на хозяина герба. Эшдейл был не похож на истинного француза, разве что романтический взгляд, который он иногда бросал в сторону Эстер, да и любой понравившейся ему женщины, напоминал о его происхождении и делал Эшдейла невыразимо притягательным и желанным для представительниц прекрасного пола. Эшдейл просто не мог не понравиться, и Эстер понимала это, но тем не менее решительно отмахнулась от подобных мыслей.
— Насколько я понимаю, мебель в этом доме осталась еще со времен молодости вашего отца?
— Не вся. Хотя некоторые помещения вообще не претерпели никаких изменений. Однако моя супруга очень любила менять мебель и делать перестановки. Даже перетягивать диваны и кресла.
— В таком случае, советую вам убрать все предметы, которые принадлежали лично ей, или передать их на хранение сыну или дочерям. Насколько я знаю, жены при повторных браках часто просто не могут находиться в обстановке, в которой жили их предшественницы. Им кажется, будто они не смогут полностью войти в жизнь супруга, стать неотъемлемой частью его жизни, если со всех сторон его будут окружать вещи, напоминающие о бывшей жене.
Казалось, Джеймс был крайне недоволен этими словами. Видимо, единственное, что он предпочел бы сейчас услышать, — так это совет сменить слегка потускневшие занавески и перетянуть обивку. Хотя в словах Эстер, несомненно, был здравый смысл.
— Вы, разумеется, правы. Я так и сделаю. Такой ответственный шаг, как женитьба, всегда предполагает некоторую трудность в приспособлении друг к другу, но мне не хотелось бы нарушать гармонию. Так случилось, что мою будущую супругу зовут нежным именем «Мэри», и этим все сказано.
Эшдейл усмехнулся:
— Ваш мудрый совет пришелся очень кстати. Премного благодарен.
— Я чрезвычайно рада, что смогла помочь вам, — с улыбкой ответила Эстер, чувствуя, что ее интерес к будущей миссис Эшдейл неуклонно растет.
Джеймс говорил о ней с любовью и уважением, но в то же время как-то неуловимо давал понять, что эта женщина — изрядная сумасбродка. Интересно, как ей понравится в этом «райском уголке»?
— Когда вы собираетесь пожениться?
— Думаю, не раньше весны будущего года.
— Да, вы выбрали самое удачное время года для свадьбы.
Эстер припомнила, как венчалась с Джоном, уже второй раз, в Церкви Святого Бартоломью. Это был яркий, солнечный весенний день.
— Хотите осмотреть другие комнаты дома?
— С удовольствием.
Эшдейл водил ее из комнаты в комнату, вверх и вниз по лестницам, рассказывая забавные истории об отце и своем детстве. Эстер расспрашивала его о дочерях. Ей было немного странно, почему он не взял одну из них с собой, чтобы осмотреть дом. Джеймс ответил, что обе его дочери живут со своими мужьями далеко от Лондона. Упоминание о Лондоне заставило Эстер спросить его о городской резиденции.
— Не придется ли вам опустошить ваш лондонский дом?
— Нет. Он всегда был больше деловой конторой, чем жилым помещением. Это сердце и мозг бизнеса. А вот с домами в Грейт Гейнс и здесь моя бывшая супруга делала все, что хотела.
Эстер и Джеймс вернулись в огромный холл, и она уже думала, что на этом ее небольшая экскурсия закончится, как Эшдейл вдруг заявил:
— Мне бы очень хотелось, чтобы вы увидели здесь еще кое-что.
Он повел ее по длинному коридору в северное крыло дома, в самый его конец. Вскоре они оказались перед толстой, обитой тяжелыми гвоздями дверью. Эстер была чрезвычайно заинтригована этой таинственной дверью. Она ожидала, что Эшдейл собирается показать ей вход в какие-нибудь загадочные древние подземелья, колодцы, тайные ходы, соединяющие подвал дома с древними руинами.
Улыбаясь, Джеймс достал из кармана ключ и вставил его в замок. Раздался щелчок, и дверь широко распахнулась.
Эстер была поражена. За дверью не было ничего таинственного или необычного. Лишь простенько, но со вкусом обставленная небольшая гостиная. Вдруг послышался шум голосов. Он исходил из-за маленькой дверцы в стене напротив. Эстер тут же догадалась, в чем было дело. Она схватила стул и подтащила его к окошку, расположенному почти под самым потолком. Встав на стул, Эстер заглянула в него.
— Мы в таверне! — воскликнула она.
Джеймс был чрезвычайно доволен тем, что его сюрприз имел успех.
— Да, это так. Я мог бы разрушить до основания всю эту пристройку, когда необходимость в ней отпала. Однако мне показалось достаточно забавным превратить ее в таверну и устроить свой собственный, персональный вход через свою же, личную гостиную. Как видите, я — человек пьющий, меня часто мучает жажда. И я очень люблю хорошее пиво и эль.
Эстер посмотрела на него сверху вниз со своего стула. Ее вдруг разобрал почти что беспричинный хохот. Она долго не могла остановиться, все смеялась и смеялась, откинув голову назад и прижав ладони к груди.
— Эй, не упадите, миссис! — улыбаясь и глядя снизу вверх на нее, предупредил Эшдейл, и, поддерживая Эстер за талию, помог ей спуститься вниз. На секунду она оказалась в его объятиях, и Эшдейл неожиданно впился губами в ее рот. Это был горячий, страстный поцелуй. Его руки сжимали Эстер с такой силой, что ей показалось — вот-вот затрещат и сломаются ребра.
Когда, наконец, Эшдейл отпустил ее, к его глубочайшему облегчению она не стала возмущаться или негодовать, чего вполне можно было бы ожидать от уважаемой замужней леди, застигнутой врасплох. Вместо этого Эстер глубоко-глубоко вздохнула, поправила чепец и вопросительно-требовательно посмотрела на Эшдейла.
— Думаю, — наконец произнесла она, — что сейчас самое время выпить по кружечке пива.
Джеймс понял, что она хотела этим сказать. Они всегда могут оставаться друзьями, но то, что произошло между ними минуту назад, не должно больше повториться никогда.
— Сию секунду, мадам.
Золотые слова и вовремя сказаны.
Он направился к двери.
Эстер уселась в большое кресло в стиле «Виндзор» и сложила руки на коленях. Она прислушивалась к шагам Эшдейла. Вот он спустился в пивную по лестнице. Раздались радостные возгласы, приветствовавшие его после долгого отсутствия. Эстер украдкой облизнула губы.
С момента их первого поцелуя с Джоном еще ни один мужчина не прикасался к ее губам. Таков был ее собственный выбор, хотя Эстер не раз отмечала про себя, что мужчины считают ее чрезвычайно привлекательной женщиной.
Вряд ли было во власти Эстер сделать что-нибудь, что помешало бы Джеймсу продемонстрировать порыв страсти по отношению к ней. С первых слов, с первых ее жестов она заметила в нем это желание. И пока он показывал ей дом, рассказывал историю своей семьи, в темно-зеленых глазах Эшдейла светился немой призыв, мольба о любви, желание быть рядом с Эстер, как только она этого захочет. Психологическое влияние личности Эшдейла было настолько велико, что Эстер даже забыла о муже и детях на все время их встречи и разговоров. Ей казалось, что она все эти часы провела в окружении фейерверка, ярких языков пламени, бенгальских огней, и вдруг эта сказка, танец огня закончился, факелы затушены. Все исчезло.
