Касси Эдвардс - Обещание рая
Шлюпка подошла к острову. Затаив дыхание, Иден напряженно наблюдала за развитием событий. Зак был слишком далеко от нее, поэтому она не слышала его приказов, но ясно видела, как, оставив шлюпку, он взмахом пистолета приказал похитителям следовать за ним. Том, держа абордажные сабли, сделал то же.
Матросы сгрудились у борта корабля и встревожен-но следили за происходящим на острове.
Команда являла собой жалкое зрелище. Некоторые матросы в прошлых боях и драках потеряли глаз, многие за долгие годы заключения были истощены.
Все молчали, и только плеск волн о корпус судна нарушал тревожную тишину. Даже паруса, казалось, замерли в ожидании.
Доносившийся с камбуза запах готовящейся жирной пищи, никак не вязался со свежестью морского утра.
При виде обнаженных похитителей, ступивших на остров, Иден в смущении отвернулась. Однако вскоре раздался звук скрещенных сабель, и она снова устремила взгляд к острову. Вцепившись в борт корабля и чувствуя себя загипнотизированной, она смотрела, как два бронзовых лоснящихся тела, подпрыгивая, то наступали друг на друга, то отступали, и снова продолжали смертельный бой, который закончится только тогда, когда один из них будет убит. Осужденные хорошо владели оружием, и ни один из них не уступал другому в мастерстве. Прошло немало нестерпимо долгих минут, но бой продолжается, и оба оставались невредимыми.
Иден посмотрела на Зака. Стоя за спиной дуэлянтов, он держал их под прицелом. Напротив него стоял Том. Девушка не видела лица Зака и не знала, какие чувства он испытывает, но по его напряженно вытянутой фигуре догадывалась, что Зак — не поклонник подобных зрелищ. Ей даже показалось, что он только физически присутствует там, мысли же его витают где-то далеко: возможно, мысленно он сейчас с ней или на плантации, которую его вынудили оставить.
Ничего, должно же когда-нибудь все кончиться. Наступит день, и Заку будет позволено зажить достойно, вместе с ней, Иден. А уж она-то окружит его любовью и заботой, приложит все усилия, чтобы сделать его счастливым.
Ей так хотелось верить, что предстоящая поездка закончится благополучно, и Зак вернется целым и невредимым. Разве может быть иначе? Он перенес столько невзгод, преодолел такие препятствия, что давно заслужил свое право на счастье.
Ее размышления были прерваны громким криком, который вернул ее к действительности.
Потрясенная Иден снова посмотрела на остров и успела заметить, что Майк всадил саблю в руку Кларенса. Рана была глубокой. Из нее хлынула кровь. Кларенс не кричал. Наклонив голову он решительно двинулся на Майка.
Не в силах смотреть, что последует, Иден повернулась к дерущейся паре спиной и, плотно зажмурившись, стала ждать.
— Сукин ты сын, — рычал Кларенс. — Я не собираюсь ждать, пока ты убьешь меня. Понял?
Майк зловеще расхохотался.
— Ты настолько глуп, что не понимаешь, что в любом случае мы оба загнемся, кричал он в ответ. — Какая разница, кто кого сейчас убьет. Оба мы останемся на этом дерьмовом каменном куске и сгнием.
— Говори, что хочешь, Майк, но я не сдамся, — перебил его Кларенс, чувствуя головокружение от потери крови. — Сейчас я разделаюсь с тобой за то, что ты втянул меня в свои дела. Я не хотел идти за этой женщиной. Это ты заставил меня.
Зак с любопытством прислушивался к их диалогу. Ему показалось, что Кларенс говорит правду. Перед лицом смерти человек вряд ли способен на заранее обдуманную ложь, тем более, что она не принесет ему пользы.
Он на несколько дюймов опустил пистолет. Похоже, Кларенс не виновен. Подстрекателем и автором плана похищения и изнасилования Иден был Майк, теперь это ясно. Раз так, не следовало устраивать эту дуэль, а просто наказать главного виновника.
Зак решил остановить поединок и забрать Кларенса назад на корабль, оставив на острове одного Майка, но не успел и рта раскрыть, чтобы отдать приказ, как Кларенс во мгновение ока со всей силой, на которую только был способен, воткнул саблю в живот своего противника.
Издав нечленораздельный звук, Майк уронил саблю и, глядя на товарища полными ужаса глазами, сделал шаг ему навстречу.
— Черт возьми, ты… — прошипел он и секунду спустя, когда Кларенс инстинктивно выдернул саблю из его живота, закричал от боли.
Он рухнул на песок рядом с собственной саблей и начал корчиться в судорогах, не сводя с Кларенса глаз.
— Майк! Майк! — в отчаянии закричал Кларенс.
Он упал на колени и наклонился над приятелем.
— Ты сам вынудил меня сделать это. Если бы я не зарезал тебя, ты бы меня убил. И не пожалел бы об этом.
— Ты слабоумный, — едва слышно проговорил Майк, хватая ртом воздух, и, собрав покидавшие его силы, рывком схватил саблю и полоснул ею по горлу Кларенса. Встретив удивленный взгляд, он хрипло рассмеялся и уронил оружие.
Из раны фонтаном хлынула кровь. Когда Кларенс инстинктивно схватился за горло рукой, она горячей, обильной струей потекла по его пальцам.
— Боже мой! — воскликнул Зак срывающимся голосом.
Потрясенный, он увидел, как Кларенс рухнул замертво рядом с Майком, тело которого, содрогнувшись, в последний раз вытянулось, а глаза безжизненно уставились в небо.
Некоторое время Зак и Том смотрели друг на друга. Придя в себя первым, Зак сунул пистолет за пояс, повернулся и, кивнув юноше, направился к шлюпке.
— Идем, — сказал он. — Мы теряем время. Надо вернуться в Чарлстон. Я должен доставить леди домой, чтобы обеспечить ей безопасность.
Прэстон закончил дежурство. Зевнув, закрыл дверь и стал со ступеньки на ступеньку спускаться вниз. По лестнице гулко раздавался стук его трости.
Прошедшая ночь была наполнена событиями. Мощный прожектор маяка то и дело выхватывал что-либо необычное. Взять хотя бы этот странный, неизвестно откуда взявшийся корабль, который подошел к самому берегу. Освещая судно лучом прожектора, Прэстон заметил одинокую мужскую фигуру. Мужчина был в рубашке с широкими развевающимися от ветра рукавами. Он стоял на палубе и, Прэстон в этом не сомневался, пристально разглядывал маяк. Прэстону даже померещилось, что моряк пытался взглядом передать какое-то важное сообщение.
Опомнившись, смотритель рассмеялся.
— Боже мой! Эти бесконечные одинокие ночи на маяке до хорошего не доведут. Просто у меня не на шутку разыгралось воображение, — пробормотал он, ступив на самую нижнюю ступеньку.
Выйдя во двор, он направился к дому.
Утро было чудесное, солнце уже поднялось над горизонтом. Прэстон подошел к дому и вдохнул поглубже, ожидая почувствовать знакомый запах яичницы с беконом, которую Иден готовила ему каждое утро. Ему не трудно было представить ее на кухне, у плиты, порозовевшую от тепла. Поверх простого домашнего платья, она наверняка надела кружевной фартучек. Золотистые волосы, блестящие после утреннего туалета, собрала на затылке. Словом, являет собой образец нежности и очарования.
