Анн Голон - Анжелика. Путь в Версаль
Госпожа Моренс улыбнулась своему отражению.
Потом взяла на руки Хризантему и, поддерживая шлейф платья, миновала ворота Тюильри. В какой-то момент она решила, что если Филиппа не окажется в парке, она откажется от борьбы. Но он был там. Она заметила его около Большого партера в свите принца Конде, громко рассуждавшего о чем-то в своем излюбленном уголке сада, куда приходили многочисленные зеваки, чтобы взглянуть на прославленного полководца.
Анжелика смело направилась к группе придворных. Она решила, что сама судьба привела Филиппа в парк Тюильри, и потому у нее получится исполнить задуманное.
Вторая половина дня радовала свежестью и чудесной погодой. Только что прошедший дождик прибил песок и отлакировал первые листочки на деревьях.
Анжелика шла вперед, здороваясь и улыбаясь. Про себя она с досадой отметила, что ее платье самым ужасающим образом не сочетается с костюмом Филиппа. В тот вечер маркиз, обычно предпочитавший светлые тона, неожиданно вырядился в необыкновенный жюстокор кричащего ярко-голубого цвета, многочисленные петлицы которого были густо затканы золотом. Филиппа по праву считали одним из законодателей моды, и сегодня он опять задал тон остальным, облачившись в костюм нового покроя, широкие и длинные полы которого отодвигали назад шпагу.
Манжеты его наряда отличались изысканной красотой, а короткие штаны без привычных рюшей плотно облегали колени. Мужчины в старомодных рингравах краснели при встрече с этим модником. Великолепные алые чулки Филиппа с золотыми стрелками прекрасно гармонировали с красными каблуками кожаных башмаков, украшенных алмазными пряжками. В руке Филипп держал бобровую шляпу с низкой тульей столь тонкой выделки, что мех ее напоминал отполированное старое серебро. Перья на шляпе тоже были небесно-голубыми. Молодой человек только что появился в парке, и потому весенний дождь не испортил его костюма и не нарушил этот лазоревый шедевр.
В ниспадающем на плечи светлом парике Филипп дю Плесси-Бельер напоминал величественную экзотическую птицу.
Анжелика поискала глазами крошку Ламуаньон, но ее жалкой соперницы не было видно. Со вздохом облегчения Анжелика поспешила к принцу Конде, который всякий раз при встрече с ней изображал несчастного влюбленного, безропотно смирившегося со своей участью.
— Несравненная! — вздохнул принц, коснувшись длинным носом лба Анжелики. — О, жестокосердная, не окажете ли вы нам честь отправиться на Кур-ла-Рен в нашей карете?
Притворившись смущенной, Анжелика бросила взгляд в сторону Филиппа и прошептала:
— Да простит меня Ваше Высочество, но господин дю Плесси уже пригласил меня на прогулку.
— Пусть разразит чума всех этих молодых едва оперившихся петушков! — проворчал принц. — Эй! Маркиз, неужели вы настолько дерзки, что посмеете долго удерживать рядом с собой, для вашего личного удовольствия, одну из прекраснейших дам столицы?
— Избави Бог, монсеньор, — ответил молодой человек, который явно не слышал их разговора и даже не догадывался, о какой даме идет речь.
— Ну ладно! Тогда вы можете увезти ее. Я вам позволяю. Но впредь извольте спуститься с небес и задумайтесь о том, что вы не одни в этом мире и что другие тоже имеют право любоваться самой ослепительной улыбкой Парижа.
— Я приму это к сведению, монсеньор, — заверил придворный, в поклоне подметая песок лазоревыми перьями шляпы.
После глубокого реверанса Анжелика вложила свою маленькую руку в руку Филиппа и повела его прочь. Бедный Филипп! И почему все боятся его? Ведь он очень уязвим в своей высокомерной рассеянности, которой так нетрудно воспользоваться.
Когда пара проходила мимо скамьи, господин де Лафонтен[44], расположившийся на ней в обществе господ Расина[45] и Буало[46], бросил в их сторону:
— Фазан со своей курочкой!
Анжелика сразу же поняла, что Лафонтен намекал на тот контраст, который являли их наряды: коричневатые тона ее платья олицетворяли сдержанную роскошь, тогда как одежда Филиппа поражала контрастами цвета и обилием драгоценностей. Прикрыв лицо веером, Анжелика кокетливо улыбнулась поэту, который лукаво подмигнул в ответ. «Фазан со своей курочкой… Дай-то Бог!» — подумала Анжелика.
Она опустила глаза и с бьющимся сердцем стала смотреть, как уверенно и твердо ступает Филипп, вдавливая в мокрый песок аллеи великолепные красные каблуки своих туфель. Ни у кого из мужчин нет такой изысканной походки и таких же ладных мускулистых икр. «Даже у короля», — подумала молодая женщина. Впрочем, чтобы увериться в этом, надо снова увидеть короля вблизи, а для этого — очутиться в Версале. И ОНА ПОПАДЕТ В ВЕРСАЛЬ! Вот так же, рука об руку с Филиппом, она ступит на королевскую галерею. И весь королевский двор будет жадно пожирать глазами детали ее великолепного туалета. Она остановится в нескольких шагах от государя… «Госпожа маркиза дю Плесси-Бельер…»
Ее пальцы судорожно сжались. Тогда Филипп с угрюмым удивлением изрек:
— Я так и не понял, почему монсеньор принц навязал мне ваше общество…
— Потому что он подумал, что это доставит вам удовольствие. Вы же знаете, он любит вас больше, чем монсеньора герцога. Вы — наследник его воинского духа.
И она добавила, ласково взглянув на кузена:
— Мое общество вам до такой степени неприятно? Вы ждали кого-то другого?
— Нет! Но я вообще не намеревался ехать сегодня вечером на Кур-ля-Рен.
Анжелика не осмелилась спросить почему. Возможно, у него не было никакой особой цели. С Филиппом так часто бывало. Его решения не всегда выглядели обоснованными, но никто не решался осведомляться о причинах подобного поведения.
* * *Аллея Кур-ля-Рен в этот час оставалась еще довольно пустынной. Аромат молодой листвы смешивался с ароматами грибов и наполнял собой все пространство под тенистыми сводами огромных деревьев.
Поднимаясь в карету Филиппа, Анжелика заметила, что у его лошадей серебряные ажурные чепраки, а их бахрома доходит до самой земли. Откуда кузен изыскивал средства, чтобы следовать всем капризам моды? Ей казалось, что после безумных расходов во время карнавала он обременен непомерными долгами. Или это проявление щедрости президента Ламуаньона к будущему зятю?
Еще никогда Анжелика так не тяготилась молчанием Филиппа.
Изнывая от нетерпения, она делала вид, будто увлечена проделками Хризантемы или видом проезжающих мимо карет. Она несколько раз порывалась было начать разговор, но строгий профиль молодого человека, его непреклонный вид останавливали ее. С отсутствующим взглядом он медленно втягивал щеки, смакуя пастилку с амбреттой[47] или фенхелем. Анжелика сказала себе, что, когда они поженятся, она отучит его от этой привычки. При столь возвышенной красоте ни к чему уподобляться жвачному животному.
