Кэт Мартин - Бессердечный
Она подчинилась, стараясь унять сердцебиение. Она была уверена, что он спросит ее, как долго она проработала горничной, но, похоже, на этот раз ее неопытность не могла стать помехой.
– Сколько вам лет? – спросил он.
– Девятнадцать.
– Откуда вы?
Эриел нервно облизала губы. Ей было негде ночевать, и деньги у нее кончились. Она произнесла про себя молитву в отчаянной надежде получить работу.
– Я родилась в коттедже фермера возле деревушки Гревилл.
– А семья ваша в Лондоне?
Эриел покачала головой.
– В таком случае вам нужно место, обеспечивающее стол и кров?
– Да, сэр.
Он кивнул, как ей показалось, удовлетворенно.
– Берите свои вещи, – бросил он коротко.
– Вы даете мне работу?
Почти не веря в свою удачу, она поспешила спуститься по лестнице с помоста, чувствуя, как участился пульс.
– Работу вам дает лорд Хорвик. А я только его дворецкий Мартин Холмс. – Он указал ей на открытый экипаж: – Подождите меня там. Когда я покончу с другими делами, я отвезу вас на место и устрою.
– Да, сэр. – Она поспешно сделала книксен. – Благодарю вас, сэр.
Эриел ощутила огромное облегчение. По крайней мере у нее будет крыша над головой и она не останется голодной. Не исключено, что у лорда Хорвика есть дети или он знает кого-нибудь, у кого они есть. Со временем, если она оправдает его надежды, она получит работу гувернантки. Она приободрилась, пока шла к коляске, и это настроение не покидало ее до тех пор, пока она случайно не услышала реплику женщины, которой она шепотом обменивалась с подругой.
– Бедная девчушка. Она ничего не знает о лорде Хорвике. Не пройдет и пары месяцев, как этот старый греховодник задерет ей юбки на голову и сунет свой пирог в печь.
Эриел вспыхнула, но продолжала идти. Каким бы ни был лорд Хорвик, ей была нужна эта работа. Если возникнут осложнения, она просто скажет ему, что она горничная, а не уличная девка.
Воспоминания о попытке Филиппа Марлина совершить над ней насилие вызвали в памяти образ Гревилла. Ей пришлось иметь дело с худшими людьми, чем этот похотливый стареющий аристократ. Если у Хорвика на уме было нечто большее, чем работа горничной, ей не потребуется много времени, чтобы разубедить его.
Джастин опирался о спинку банкетки, обитой парчой, в доме свиданий мадам Шарбоннэ. Клэй сидел рядом с ним на стуле, положив ногу на ногу. Они оба наблюдали за парадом красивых и почти обнаженных женщин, дефилировавших мимо. Клэй выбрал высокую рыжеволосую красотку с легким французским акцентом. Теперь она стояла у него за спиной, легонько массируя его затылок, пока он допивал бренди и ждал, когда Джастин выберет себе подружку.
– Как насчет вон той шатенки? – предложила Селеста Шарбоннэ. Это была высокая дама лет тридцати, темноволосая и элегантная, отличавшаяся отменным вкусом во всем, начиная с одежды и кончая французскими винами. Она сделала состояние на понимании вкусов и предпочтений мужчин, и женщины, которые у нее служили, были самыми красивыми и талантливыми в искусстве любви. – У Габриэль кожа гладкая, как у младенца, а руки… Такие прекрасные руки могут удовлетворить вкусам самого разборчивого мужчины.
Проходившая мимо женщина с каштановыми волосами была и в самом деле очень хороша, но Джастин покачал головой:
– На этот вечер мне больше подойдет блондинка.
Габриэль приняла отказ с улыбкой. В доме было полно мужчин, и ей не составило бы труда найти партнера на ночь.
Внимание Джастина теперь было обращено на портьеры из золотистого бархата. Они раздвинулись, пропустив молодую светловолосую женщину. Она была небольшого роста, с соблазнительными пышными формами и обольстительной улыбкой. Женщина направилась к нему. На ней было почти прозрачное одеяние из лилового шелка, ниспадавшее с плеч и доходившее до ягодиц.
Джастин нахмурился:
– Она слишком малорослая. Я предпочитаю кого-нибудь повыше ростом.
В эту минуту в зале появились две блондинки, близнецы-норвежки. Они были красивыми, крепкими, но изящного телосложения.
– Две женщины – двойное наслаждение, – сказала Селеста.
Но в них было нечто, вызвавшее его протест. Возможно, все дело было в цвете глаз. Он не мог точно сказать, что именно это было. Просто понимал, что они не могли удовлетворить его нынешней ночью.
– Я хочу кого-нибудь постройнее, с синими глазами и…
Джастин замолчал, недосказав фразы. Слова разбегались, как и мысли. С ужасом он осознал, что хочет невозможного. Он бросил отчаянный взгляд на Клэя и заметил, что его друг нахмурился.
Джастин закрыл глаза и услышал, как Селеста щелкнула пальцами, и в комнату вошла еще одна блондинка, прелестная маленькая английская роза, обнаженная до пояса, в белых шелковых чулках и синих атласных подвязках. Она была совершенством во всех отношениях, но Джастин тотчас же понял, что и она ему не подойдет. Она не была Эриел Саммерс. Джастин поднялся с диванчика, проклиная себя, проклиная Эриел за то, что она сделала с ним.
– Возможно, эта идея не была такой уж хорошей, – сказал он Клэю, с беспокойством наблюдавшему за ним, забывшему о рыжеволосой красавице, сидевшей у него на коленях и касавшейся обнаженной грудью его груди.
– Наверное, это так, – сказал Клэй, снимая девушку с колен и ставя ее на пол. Сам он тоже поднялся.
– Я не хочу портить тебе вечер. Для тебя нет причины уходить отсюда.
– Все в порядке. Я тоже сегодня не в настроении.
Клэй улыбнулся мадам Шарбоннэ.
– Может быть, в следующий раз. – Он положил тяжелый кошелек в ее изящную руку с длинными пальцами. – Чтобы девушки не забывали нас.
– Не беспокойтесь, месье. Они не забудут ни одного из вас. Можете не беспокоиться на этот счет.
Почти не сознавая, что сказала дама, Джастин двинулся к двери и распахнул ее. Он остановился на пороге, с жадностью вдыхая ночной воздух.
– Прошу прощения, – обратился он к Клэю. – Я не хотел разочаровывать тебя. Не знаю, что со мной случилось.
– Я-то знаю, – мягко возразил Клэй. – Но это не важно. Мы вернемся сюда как-нибудь в другой раз.
Джастин только кивнул в ответ. Он пытался выбросить Эриел из головы, и по большей части это ему удавалось. Но иногда, как, например, нынче вечером, он вспоминал женщину, которой имел глупость поверить. Он вспоминал ее тихий смех, ее ум, вспоминал нежную невинную девушку, какой он представлял ее по письмам. Он вспоминал и женщину, с которой занимался любовью, которой он доверял, как никакой другой, и неведомая ему прежде и ни с чем не сравнимая боль пронзила его сердце. Он стиснул зубы.
– Я устал немного сильнее, чем предполагал. Если не возражаешь, я отправлюсь домой.
