Тэсса Дэр - Зачем ловеласу жениться
На мгновение в глазах Хетты промелькнула боль. Она тут же сморгнула, чтобы скрыть слезы, но Бел все же успела их заметить и сердце ее болезненно сжалось. Из них четверых лишь Хетта держалась так, словно внутри у нее был стальной стержень. Держалась сама и заставляла держаться всех прочих. Но в конце этого дня только ей, Хетте, не придется услышать ласковых слов утешения и любви, не придется уснуть в уютных объятиях мужа.
Бел прикрыла глаза — и тотчас же увидела чудесную улыбку Тоби. И тут Бел вдруг осознала, что в эти часы, которые она провела у постели Люси, она в своих молитвах обращалась вовсе не к святым, а к нему, к своему мужу. Выходит, в него она верила сильнее, чем в Бога?
Внезапно кто-то схватил ее за плечо, и Бел, открыв глаза, увидела перед собой Софию. Глаза Софии были широко распахнуты, и она вся дрожала.
— Я хочу уйти, — произнесла София одними губами. Бел решительно покачала головой и тихо сказала:
— Нет, нельзя.
— Я боюсь, — прошептала София.
— Останься, — процедила Люси сквозь зубы. — Если я должна тут остаться, то останешься и ты.
— Люси, у тебя все получится, — сказала Бел, убирая со лба роженицы влажные от испарины волосы. — Только представь: скоро ты будешь держать на руках младенца. Потерпи еще немного. Теперь уже недолго.
Глава 17
Но Бел ошибалась — схватки продолжались еще очень долго.
Бледная и вся мокрая от пота, Люси простонала:
— Я не смогу это сделать.
— Вот, попей чаю. — Бел поднесла чашку к ее губам.
— Нет. — Люси покачала головой. — Не хочу чаю. Я хочу, чтобы это прекратилось. Я не смогу это сделать, не смогу.
— Ладно, — сказала Хетта, отступая от кровати. — Возможно, ты действительно не можешь.
— Что?! — воскликнула София. — Но как же тогда…
— Хетта не это имела в виду, — перебила Бел. — У Люси замечательно получится. — «Но что же теперь делать? — спрашивала она себя. — Ведь если даже Хетта опустила руки, то тогда действительно ничто не поможет».
А Хетта развязала фартук и подошла к умывальнику, чтобы ополоснуть руки. Затем она направилась к двери.
— Куда ты собралась? — спросила Люси, глядя вслед подруге.
Хетта оглянулась.
— Спущусь вниз, чтобы сообщить лорду Кендаллу, что ты не можешь это сделать.
— Можно, я пойду с вами? — пробормотала София.
— Зачем ты к нему пойдешь? — спросила Люси. — Вот если бы он мог родить за меня… А!.. — застонала она при очередной схватке.
— Нет, родить он за тебя не сможет, — громко сказала Хетта. — Но возможно, он хотел бы попрощаться.
— Попрощаться?! — хором воскликнули София и Бел; если бы Люси тоже могла говорить во время схватки, то их дуэт превратился бы в трио.
Скрестив на груди руки, Хетта вернулась к кровати.
— Люси, послушай меня. Твой ребенок идет ножками. Шанс на благополучный исход…
Бел схватила Хетту за руку:
— Не надо! Пожалуйста!
— Я знаю, что делаю, — возразила Хетта. — И я знаю Люси.
Когда схватка закончилась, Люси откинулась на подушки и уставилась на свою подругу пылающими зелеными глазами:
— Ты не посмеешь! Я не собираюсь прощаться с Джереми! Просто я все еще зла на него!
Хетта присела на край кровати и взяла Люси за руку.
— Тогда послушай меня. Ребенок идет ножками. Не головой, как положено. Поэтому тебе так трудно.
— О Господи… — прошептала Люси. — Выходит, он уже сейчас ужасно непослушный.
— Да, верно. Сразу видно, что пошел в мать.
— Я умру? Скажи честно.
— Ты знаешь, что я не стала бы тебе лгать. Риск, конечно, есть. И для тебя, и для ребенка. Но когда тебя останавливала опасность? — Хетта сжала руку подруги. — Люси, ты же самая упрямая из всех женщин, которых я знаю. И твой муж любит тебя за это. Лорд Кендалл верит, что ты способна сделать все. Он не должен разувериться в тебе. Не должен заподозрить, что ты сдалась. Ведь если он, стремясь тебя уберечь, настоит на том…
— Ты не посмеешь! — прошептала Люси. — Ты не сделаешь этого, Хетта Осборн.
— Так вот, если твой муж настоит, то потом он не даст тебе и шагу ступить, — продолжала Хетта. — Вся твоя жизнь будет состоять из одних ограничений. Он станет обращаться с тобой как с вещью. И до такой степени бояться сделать тебе ребенка, что…
— Никогда больше ко мне не прикоснется? — с кривой усмешкой спросила Люси. — Едва ли. Если бы у него была такая сильная воля, мы бы никогда не поженились. — Она вздохнула, глядя в потолок. — Но он сможет продержаться год или два, не дольше.
— Вот именно, — кивнула Хетта. — Послушай, Люси, ты сможешь это сделать. Если ты как следует сосредоточишься и будешь очень стараться, то вы останетесь живы — и ты, и ребенок. Но если я сейчас спущусь к лорду Кендаллу, то твоя гордость никогда не оправится от такого удара.
Люси со вздохом закрыла глаза и стиснула зубы. Потом вдруг застонала от боли.
— Все в порядке, Люси, — сказала София. — Мы все здесь, чтобы тебе помочь.
— Вы не можете помочь мне, — процедила Люси. — Никто не сможет.
Хетта выпустила ее руку.
— Ладно. Тогда я иду вниз.
— Через мой труп. — Люси приподнялась на локтях. — Никто не может мне помочь, но я сделаю это сама. Я намерена вытолкнуть этого ребенка — даже если он меня убьет.
Подносы с ужином остались нетронутыми. Вечер переходил в ночь, и крики Люси становились все громче. Затем слабее. И еще слабее. «Бедняжка, наверное, совсем выбилась из сил», — думал Тоби. Уж он-то точно выбился из сил, пока, сидя в этой комнате, говорил весь день, пытаясь хоть как-то отвлечь друга от тягостных мыслей. И он ужасно завидовал Изабель — она-то была занята делом.
Грей же расхаживал по комнате, словно зверь по клетке.
— Господи, — бормотал он. — Сколько еще это может продолжаться? Я больше не могу.
Джереми, сидевший в кресле, поднял голову и пробурчал:
— Ты считаешь, что тебе очень трудно? Представь, что чувствую я.
— О, у него разыгралось воображение, — сказал Тоби, обращаясь к другу. — Ведь скоро наступит его очередь. Эй, Грей, когда София должна родить? Наверное, в конце ноября?
— В декабре. — Грей уставился на Тоби. — Но откуда ты знаешь? Не могла же она тебе сказать?
— Нет, ей и не надо было ничего мне говорить. У меня ведь три старшие сестры и десять племянников и племянниц. Поэтому я умею это определять. Мои поздравления, Грей.
— Мы не могли бы поговорить о чем-то другом? — спросил Джосс, закинув ноги на приставной столик. Он посмотрел Тоби прямо в глаза. — Не может быть, чтобы у вас в запасе не осталось ни одной свежей темы. Валяйте, излагайте. Считайте, что это подготовка к вашей карьере в парламенте.
