АНДРЕЙ ВАЛЕРЬЕВ - ФОРПОСТ – 3

Маляренко заволновался. Стоять под прицелом этих бандур было очень неуютно.

– Чего это они? 'Беду' не узнали?

– Узнали, конечно. – Франц был очень серьёзен и резких движений старался не делать. – Стоим. Ждём. Сейчас господин майор с бойцами прибудет.

– Какой майор?

– Наш. Степанов. Ему Мария Сергеевна очередное звание присвоила. Руки держим на виду. Выходим на нос. Миша, вас всех это тоже касается.

Толстый 'ганс' аккуратно выполз из рубки и, подняв руки, пошёл на нос.

'Мда. Война план показала'

Маляренко тоже задрал к небу руки и двинул следом.

Степанов опустил бинокль. Даже с полусотни метров, даже в бинокль было сложно признать в этом худом скособоченном человеке с опухшим лицом того большого и сильного мужчину, что уплыл отсюда два месяца назад. И, всё-таки, это был он. Глаза остались прежними. Синими. Весёлыми и немного шальными.

– Андреич?! Ты?!!

– Я, Олег, я. Домой то пустишь?

Пяток бойцов подкрепления, засевших за стенами рядом с маленьким гарнизоном Горловой, радостно заорал приветствия, но с места никто не сдвинулся. Маленькие ручные арбалеты всё так же смотрели на лодку и её экипаж.

– Андреич, погоди.

Голос Степанова был ликующим и извиняющимся одновременно.

– Погоди, шеф.

Из узкой двери выскочил сам майор и с ним ещё один боец. Выудив из-за боковой стены пластмассовую лодочку, они сбросили её на воду и живо погребли к 'Беде'.

'А дверь то за ними сразу заперли…'

Уважение Вани к своему заму по безопасности сразу прыгнуло на две ступеньки – оставшиеся в укреплении бойцы головы свои не светили и больше радостно не орали, а молча ждали итогов 'инспекции'.

Олег ловко запрыгнул на палубу 'Беды', а боец, оставшийся в лодочке, быстро отвалил метров на десять в сторону и навёл свой арбалет на громадную Мишкину фигуру.

Франц прошептал одним уголком губ.

– Шеф. Стой. Не двигайся.

Маляренко замер и с интересом стал наблюдать за Степановым. Тот коротко улыбнулся, кивнул и оглядел всех присутствующих на палубе, особо зацепившись взглядом на плащах и капюшонах женщин. Потом майор выудил из ножен тесак, сунул свой нос в рубку и, никого там не обнаружив, нырнул в трюм.

– Андреич!

Из люка торчала голова Степанова. С улыбкой от уха до уха.

– Нашёлся, чертяка! Живой!

Служивый выскочил на палубу и сделал замысловатую отмашку рукой. Народ в крепости заорал и повыскакивал со своих мест, а Степанов в два прыжка подскочил к боссу и облапил его своими ручищами.

– Ванька! Как я рад!

Маляренко улыбнулся. Перед глазами снова запорхали зелёные и розовые мухи. Крепясь из последних сил, чтобы не закричать от боли, он едва смог выдохнуть.

– Олег. Рёбра.

Его женщины ждали на пирсе. Увидев мужа, обе зарыдали и без сил упали на дощатую поверхность причала. Между ними ужом пролез Бим и, с сумасшедшей скоростью виляя обрубком хвоста, заорал своё собачье приветствие, повизгивая от счастья.

Это послужило сигналом к действию. Относительная тишина взорвалась криками, плачем и приветствиями. Народ обнимался и прыгал от радости. Краем сознания Иван, стоявший на носу подруливавшей малым ходом к причалу 'Беде', успел подивиться такой реакции ОСТАЛЬНЫХ, но, в основном, всё его внимание было приковано к пирсу.

Маляренко перешагнул через фальшборт. Подошёл к своей семье, сквозь слёзы глядящей на него снизу вверх. Сел рядом. Прижал их к себе. И, зарывшись носом в их перепутанные волосы, тоже заплакал.

Горячий шершавый язык пса с бешеной скоростью вылизывал ему ухо.

'Я дома'.

Глава 11.

Ване это не нравилось, но поделать он ничего не мог. Док уложил его в кровать, как минимум, на неделю, велев женщинам поить его бульоном 'от пуза'. Жёны вдоволь нарыдались над его избитым телом и устроили истерику над свежей повязкой на руке. Тане снова стало плохо, а Маша вытряхнула из него всю душу, напоследок заявив, что если 'ещё хоть раз ты куда-нибудь, то я сама тебя убью!'. Ванина голова болталась по подушке из стороны в сторону. Было больно, но приятно.

'Любит. Она меня любит'

– Манюня.

Синие глаза резко распахнулись. Женщина замерла. Руки сами собой выпустили воротник рубашки любимого. Маша почувствовала, что тонет. Прямо сейчас тонет в этих бездонных синих глазах.

– Что, любимый?

Он ничего не ответил. Только улыбнулся своими потрескавшимися губами.

Маша вытерла слезу, слезла с мужа и пошла к двери.

– Папа, посмотри, кто здесь к тебе в гости пришёл!

Выползти из дома на свежий воздух получилось только через две недели. Снова резко ухудшилось здоровье. Болело всё. И, непонятно почему, поднялась сильная температура. Док хмурился, хмыкал и ничего конкретного не говорил, а затем нехотя, сквозь зубы, признал.

– А чего вы хотите? Он же не железный. Его организм изношен. Он устал.

Врач отвернулся.

– Сильно устал.

На веранде было хорошо. Ваня полулежал на любимом топчане и потягивал ледяной морс с колотым льдом через соломинку.

'Курорт!'

Рядом сидела Маша, возле ног, изображая дохлую собаку, дрых Бим. Вокруг, на лавках и табуретах расположились все остальные. Олег, только что вернувшийся из Керчи и приволокший на буксире новую лодку, Стас, дядя Гера, Док. Вся остальная верхушка Севастополя и Юрьево.

Маляренко не торопясь, обстоятельно рассказывал свою историю, правда, при этом опустив ненужные подробности. О пытке. О Насте. О дележе власти в Новограде.

– А потом вы знаете. Привёз я… кстати, – Ваня повернулся к Маше, – как там Миша?

Даже после возвращения мужа всеми делами по-прежнему рулила Мария Сергеевна. По своему собственному разумению и не слушая ничьих советов. Но насчёт этого здоровяка и его странных спутниц муж, в самый первый день, успел ей шепнуть. А просьба мужа для Марии Сергеевны была законом.

– Всё, как и велел – сделали. Олег.

Майор поднялся.

– В мой старый дом их поселил. Канадцев к чертям выгнал. Мишка на канале пашет, с Вилом, а к женщинам – ни-ни. Со всеми поговорил. Лично. Никто к ним не подходит и с вопросами не лезет. Да и я лично присматриваю.

Ваня благодарно кивнул. Степанов всё правильно понял. Эти люди были нужны ему лично и майор решил бдить сам. Не сваливая это дело на подчинённых.

'Молодец. Соображает'

– Хорошо. А что там с каналом?

– Расширить и углубить его решили. Мало ли. Чтобы потом локти не кусать. Ширина будет пять метров, глубина два – два с половиной. Вал ещё на метр поднимем.

Иван кивнул. То, что он успел увидеть, его сильно порадовало. Из Бахчисарая и с хуторов пришло человек пятнадцать строителей. Оттуда же шёл не очень густой но постоянный поток стройматериалов, а из Юрьево везли продукты.