Валери Кинг - Прикосновение Купидона
Испытывая облегчение от того, что ее выступление благополучно закончилось, она вернулась на свое место в дальнем конце зала и встала рядом с мистером Бифордом, раскрыв веер и спрятав за ним лицо, чтобы скрыть свое смущение по поводу продолжающихся рукоплесканий.
Он наклонился к ней и прошептал на ухо свои комплименты, которые заставили ее успокоиться, и жаркий румянец схлынул с ее лица.
Эверард видел наклонившегося к Диане мистера Бифорда и с удивлением почувствовал острый укол ревности. Когда они с Джулией поженятся, уступит ли она наконец его настойчивым ухаживаниям, хотя и не любит его?
Не для Дианы, подумал он, провести свои дни старой девой, как Феб. Он не пожелал бы ей этого, но мысль о том, что какой-то другой мужчина будет держать ее в своих объятиях, расстроила его настолько, что он отвернулся, не желая видеть, как Диана смотрит в улыбающееся лицо злополучного мистера Бифорда.
– Что случилось? – шепотом спросила Джулия. – Вы выглядите почти рассерженным. Я вас чем-то обидела?
– Нет, – ответил Эверард, беря ее за руку. – Вовсе нет.
Поскольку следующая и последняя участница представления, несравненная мисс Куртин, уже заняла свое место и поклонилась ему и Джулии, он не сказал ничего более. Да и как он мог объяснить, что был расстроен потому, что Диана, вероятнее всего, выйдет за мистера Бифорда? Он не мог объяснить этого даже себе самому.
Точнее, он мог, но не хотел этого делать. Как только мисс Куртин заиграла сонату Моцарта, он снова погрузился в свои мысли, вспоминая последние несколько недель. И снова, как он ни противился этому, он думал о Диане.
В ту ночь, когда он поцеловал ее под покровом черного неба в центре лабиринта в Кловелли-холле, он обозвал себя дураком, потому что попросил руки Джулии именно из-за того объятия, которое подарила ему Диана на маскараде. Но любил ли он Диану? Да. Он думал, что да, но как? Как брат? Любовник? Друг? Он не знал. Он не был убежден, что страстный поцелуй уже означает любовь. Он взглянул на Джулию, которая с упоением слушала великолепную игру мисс Куртин. Ему нравилось то, как живо проявлялись все ее чувства, возможно, потому, что он сам был другим. С другой стороны, Диана, которая почти всегда бывала абсолютно спокойна, могла целовать его так, будто где-то внутри ее таилась та же страсть, которая денно и нощно сжигала Джулию, а может быть, даже сильнее!
Он не мог удержаться и еще раз украдкой бросил взгляд на Диану, которая по-прежнему стояла возле этого негодяя Бифорда! Из двух сестер он предпочитал целовать Диану, но что это означало? Он так долго добивался руки Джулии, возможно, потому, что она была совсем не похожа на Элеонору. И он никогда не пытался представить Диану своей будущей женой. Никогда.
Абсурдно начать делать это сейчас. И все же…
Его злость на то, что он был обманут на маскараде, длилась не больше двух дней. Он понял, что был больше разгневан на самого себя за то, что ошибся, сделав предложение Джулии. Знай он, что той женщиной, которую он держал в объятиях, была Диана, что бы он чувствовал в тот момент?
Джулия слегка толкнула его, и он понял, что смотрел на Диану все выступление мисс Куртин – сейчас она стояла у фортепьяно и раскланивалась перед публикой. И снова в его сердце закралось убеждение, что в жизни его что-то пошло не так.
ДНЕВНИК
«У Лоуренса есть какой-то план, но он упрямо отказывается посвятить в него меня! Негодник! Я бы свернула ему шею за все его самодовольные улыбки в течение целого утра. Мы почти готовы покинуть Корт, и это чуть не повергло меня в меланхолию. Я буду скучать по этому прекрасному дому и необыкновенно живописным садам, тропинкам, лесам. Правда, мне сказали, что особняк леди Эпплдор в Глостершире отличается даже большим великолепием, чем Корт. Мне с трудом верится, что это возможно.
Конечно, я не хочу сказать, что меня беспокоит только расставание с Кортом. Отнюдь нет. Всего четыре дня осталось до того, как свадебные колокола зазвонят в церкви возле дома моей тети. Джулия в последние два дня так сильно изменилась, что даже самые ненаблюдательные среди нас заметили это. Я слышала, как мисс Куртин говорила своей матери:
– Но Джулия не улыбается так часто, как раньше. Она ведь хочет выйти за капитана Эверарда, разве нет? Тогда почему я так часто вижу ее печально разглядывающей свои перчатки?
Миссис Куртин не нашла, что ответить, и они с дочкой начали оживленно переговариваться. Может быть, Джулия больна? Или она пережила какое-то нервное потрясение? А может быть, ее сердце гложет страсть к другому?
Эверард, со своей стороны, внимателен к Джулии как всегда и даже больше. Она же в ответ неизменно вежлива, всегда улыбается – кроме тех моментов, когда печально разглядывает свои перчатки! – и не устроила за последнюю неделю ни одной истерики! Я подумала: не надо ли обратиться к врачу, но боюсь, все решат, что я сошла с ума. Папа считает, что она наконец повзрослела, я же опасаюсь, что мы наблюдаем начало болезни.
Я бы радовалась произошедшим с ней переменам, если бы они означали, что Джулия начинает понимать голос своего сердца. По крайней мере, я очень надеюсь на это. Но у меня есть подозрение, что она пытается смириться с этой помолвкой, не желая разрывать ее, и рассчитывает стать хорошей женой нелюбимому мужу, отказавшись от того, кто дорог ее сердцу, – словом, она собирается разбить свою жизнь. Но почему? Для меня загадка, почему она не может просто сказать обо всем Эверарду и бросить его. Зная ее импульсивную натуру, я рассчитывала, что именно так она и поступит! Почему же она обманула мои ожидания?
Я не знаю, что делать дальше. Надеюсь, что новые идеи осенят меня в доме леди Эпплдор. Или мне следует положиться на Лоуренса, который, судя по блеску в его глазах, явно что-то задумал».
30
Ровно через час езды по почтовым дорогам, ведущим на северо-запад, в Котсволд, ось в новом ландо Джулии неожиданно сломалась, что почему-то вызвало у Лоуренса, сидевшего, скрестив руки на груди, довольный смех.
Диана не успела выпытать у него признание, какую роль он сыграл в этом происшествии, потому что внезапно ливень обрушился на головы бедных путешественников.
Диана наблюдала за стихией с изумлением, смешанным с ужасом, чувствуя, как будто сила, более могущественная, чем она сама или Лоуренс, вмешалась в их планы, чтобы помочь им.
Сопровождающие верховые не могли справиться со своими лошадьми, которые испуганно ржали, вставали на дыбы, били копытами и наконец понесли под ужасающе раскаты грома. И лошади, и всадники исчезли в непроницаемой пелене дождя.
Джулия и Эверард быстро перешли и укрылись в экипаже Дианы и Лоуренса, который, будучи обычной дорожной каретой, предназначенной только для двух пассажиров, неожиданно оказался битком набит, и хуже всего то, что Эверард сидел, сгорбившись, у ног Дианы. Вода капала с полей его касторовой шляпы, а синий сюртук намок от того, что он защищал пурпурную шляпку Джулии, пока они бежали к карете. Ее элегантная шляпка с широкими полями была украшена огромными белыми страусовыми перьями.
