Виктория Холт - Светоч любви
Джейсон остался на попечении Линг Фу. Когда мы с Лотти подошли к дому, ворота открыл слуга-китаец, и мы оказались во дворе. Лужайка перед домом была почти такой же, как и наша собственная. Были и похожие на наши миниатюрные деревца и бамбуковый мостик. А над самой травой распростерло свои ветки невысокое, но очень густое дерево, называвшееся индийской смоковницей.
Я была просто поражена при виде дома, как две капли воды похожего на наш Дом тысячи светильников. Правда, было одно исключение — здесь светильников не было вообще.
Под дуновением ветерка тоненько зазвенели колокольчики, как бы предупреждая, что мы уже прибыли.
Человек в черных брюках и тунике, обшитой тесьмой, появился совершенно неожиданно. Он был в конической шляпе, из-под которой высовывалась косичка. Человек отвесил нам поклон, затем хлопнул в ладоши. Лотти последовала за ним в дом, шествие замыкала я. Преодолев две ступеньки, мы прошли несколько шагов по мраморной площадке. Дверь растворилась, и мы шагнули внутрь.
Прозвучал гонг, и еще два китайца, для меня абсолютно не отличимые от того первого, приблизились к нам и поклонились.
Они показали знаками, чтобы мы следовали за ними.
В доме было мрачновато и поразительно тихо. То же самое тревожное предчувствие охватило меня, как в тот день, когда я впервые вошла в Дом тысячи светильников.
Мы оказались в холле, у подножия лестницы, с каждой стороны ее стоял китайский дракон; стены были покрыты набивным шелком. Я без всякого напряжения поняла, что на этих стенах в маленьких картинках на шелковом поле показана целая история восхождения и заката одной из династий.
Я не могла преодолеть выработавшуюся у меня потребность оценить стоимость того, что видела, так как давно уже превратилась в коллекционера. Более внимательно рассмотрев это произведение подлинного искусства, я подумала, что было бы хорошо пригласить сюда Адама и сверить наши оценки.
Лотти подала мне сигнал следовать за слугой.
Он отодвинул занавес, и мы оказались в другой комнате. Здесь стены также были затянуты шелком и разрисованы многочисленными сюжетами. Яркие китайские коврики устилали пол. В этой комнате практически не было мебели, если не считать низкого стола и нескольких высоких диванных подушек, которые мы дома именовали пуфами.
Мы остановились в ожидании хозяйки, и она не заставила себя ждать.
Я с огромным любопытством уставилась на Чан Чолань. Она была, без сомнения, красивой, но эта красота сильно отличалась от той свежей, натуральной, которую я так ценила у Лотти. Это была красота культивированная, сродни красоте орхидеи, выращенной в оранжерее, а я всегда предпочитала прелесть полевого цветка.
Мне было трудно оторвать от нее глаза. Это была ожившая миниатюра из эпохи династии Т'янг. Она, остановившись, слегка поклонилась нам. Я когда-то слышала сравнение походки, такой, как была у хозяйки дома, с мягким раскачиванием ветвей ивы под дуновением свежего ветерка. Сравнение было метким. Все в Чан Чо-лань было грациозным и абсолютно женственным. Ее одежда была из шелка нежно-голубого цвета, искусно разрисованного розовыми, белыми и зелеными узорами; на ней были шелковые брюки того же цвета, что и платье. Черные, как смоль, волосы были собраны в высокую прическу, которую поддерживали две затейливые заколки. В волосах были видны поблескивающие драгоценные украшения в форме китайской птицы-феникс (позднее Лотти, разъясняя мне уже под крышей Дома тысячи светильников эстетические принципы убранства Чан Чо-лань, сказала, что эти украшения называются «фунг хоньг»). Лицо было деликатно подкрашено, брови подрисованы, что придавало им, по мнению Лотти, форму листка ивы, а по моему собственному — молодого месяца.
Ее окружал тонкий аромат. Она была создана для того, чтобы украсить любое место, где ей случилось бы оказаться. Мне было очень интересно узнать, кем она была и какой образ жизни вела.
Она слегка склонила голову, приветствуя меня, и я действительно вспомнила трепет ветвей ивы, когда она подплыла поближе, бесшумно передвигая свои маленькие ножки. Ступни были как раз такой формы, о которой мечтала Лотти. Значит, в свое время Чан Чолань не избежала пытки. Я чувствовала себя как-то неловко, и мне захотелось узнать о том впечатлении, какое я произвела на нее.
— Очень мило с вашей стороны, что вы приняли мое приглашение, — произнесла она медленно, как будто бы уча наизусть заданный урок.
Я ответила, что с ее стороны было еще милее пригласить меня. Она взмахнула своими на редкость красивыми ручками. Ее очень длинные — не менее нескольких сантиметров — ногти были украшены пластиночками из жадеита. Лотти показала мне знаком, чтобы я села на один из пуфов. Я так и сделала. Лотти продолжала стоять, пока не села Чан Чолань.
Та снова взмахнула ручками, и тогда Лотти села. Хозяйка хлопнула в ладоши, я услышала звук гонга, и в комнате появился слуга.
Я не могла понять, что ему было коротко приказано, но он исчез и буквально через секунду появился с круглым лакированным подносом. Началась чайная церемония, в тонкостях которой я не очень разбиралась.
Лотти грациозно выполняла все, что положено, но я смогла заметить, что она нервничала под взглядом бывшей хозяйки.
Она передала фарфоровую чашку сначала мне, потом Чан Чолань и сидела, ожидая разрешения налить чая самой себе. Оно было дано. Подали сушеные и засахаренные фрукты. Рядом были разложены маленькие вилочки, которыми следовало накалывать сладости.
— Вы взяли эту жалкую девчонку в свой благородный дом, — наконец произнесла Чан Чолань.
Лотти сидела, наклонив голову.
Я ответила, что девушка украсила наш дом, и стала перечислять все несомненные достоинства Лотти. Мне пришлось пояснить хозяйке, что я иностранка, с помощью девушки быстрее и глубже познаю эту страну.
Чан Чолань молча кивала головой.
Я рассказала, как Лотти заботится о моем сыне и как он обожает ее.
— Вы счастливая леди, — прокомментировала хозяйка. — У вас очаровательный ребенок — мальчик.
— Да, — согласилась я. — Мой сын — чудесный мальчик. Лотти может это подтвердить.
Девушка согласно кивнула и улыбнулась.
— Жалкое создание должно служить вам хорошо.
Если нет, учите ее ударами палки по босым пяткам. Я засмеялась.
— Нет, до этого дело не дойдет. Лотти мне как дочь.
Наступила мертвая тишина, и я поняла, что своей фразой шокировала их обеих.
Но Чан Чолань была слишком хорошо воспитана, чтобы продемонстрировать свое удивление.
Лотти принесла еще цукатов, и я взяла одну ягоду вилочкой с двумя острыми зубцами.
Чан Чолань обратилась к Лотти. Голос у нее был низкий, музыкальный, и она очень мило жестикулировала. Поскольку я ее не понимала, то Лотти переводила.
