Лаура Гурк - Мечтая о тебе

Мара просматривала свои записи.

– Мы не можем так распыляться.

Она смотрела на ошеломленного Натаниэля, сидящего за столом напротив. Он покачал головой и ответил:

– Но мы должны уже сейчас начинать продавать принадлежности. Иначе какой смысл?

– Да, но у вас комплект из семнадцати различных наименований. Вам не кажется, что это много? – ответила Мара, изучая список, и со вздохом добавила: – Ну, два моста оставим. Но три станции – это многовато!

– Хорошо, – сразу же согласился Натаниэль. – Мы предложим две. Но я хотел бы оставить все четыре пассажирских вагона.

Мара со стоном взялась за карандаш. С момента начала обсуждения прошло более трех часов. Числа складывались и вычитались, а от идей, которыми просто фонтанировал Натаниэль, у нее кружилась голова. Мара начала одной рукой растирать лоб, а другой затекшую шею. По крыше барабанил дождь.

– Болит голова? – спросил Натаниэль.

– Из-за вас, между прочим, – проворчала Мара. Чейз отодвинул кресло.

– Что ж, постараюсь помочь, – сказал он, подходя к ней и укладывая руки на ее напряженные плечи.

Мара напряглась еще больше:

– Что вы делаете!

– Расслабьтесь, – приказал Натаниэль и провел большими пальцами чуть ниже шеи.

Через ткань белоснежной сорочки Мара почувствовала прикосновение его теплых ладоней и поняла, что он хочет сделать ей массаж.

Она наклонилась вперед, надеясь, что Чейз передумает. Но он не передумал.

– Нет, в этом нет необходимости, – сказала она, чувствуя, как горячий румянец затягивает ее щеки, оживляя воспоминания.

Естественно, что Натаниэль на это не обратил внимания.

– Почему вы всегда спорите со мной? – спросил он, водя пальцами по полотну ее сорочки.

Мара все уклонялась, прижатая креслом к массивному столу, явно желая убежать. Но подлокотники кресла были высоки, а Натаниэль – настойчив.

– Я не всегда спорю с вами, – ответила она.

– Спорите, причем все время.

– Нет, не спорю.

– Перестаньте вертеться, – невозмутимо сказал он. Его руки неожиданно крепко сжали плечи ушей, a большие пальцы жестко врезались в напряженные мышцы чуть ниже шеи.

Почувствовав острую боль, Мара воскликнула:

– Мне больно!

– Не удивлен, – спокойно заметил Натаниэль, сжимая руки еще сильнее и начиная совершать неторопливые круговые движения. – Да вы просто комок нервов. Неудивительно, что у вас постоянно болит голова.

Мара сжала зубы от боли. Через несколько минут напряженность в мышцах спала и боль ушла, осталось только ощущение спокойного тепла. Закрыв глаза, она слушала успокаивающий стук дождя по крыше, наслаждаясь новым чувством. Меж тем Натаниэль продолжал совершать спокойные движения руками, массируя ей шею. Мара тихонько застонала.

– Вам лучше?

Мара кивнула. Расслабленная волшебными прикосновениями, говорить она уже не могла.

Рука Натаниэля скользнула немного вперед. Прежде чем Мара поняла зачем, он уже развязал завязку на шее и расстегнул верхнюю кнопку сорочки. Разомлевшая, Мара почувствовала, как, прикасаясь к голому телу, под воротником нежно скользит его рука.

Сердце Натаниэля билось так, словно хотело выпрыгнуть из груди, пульсация наполняла уши барабанным боем. Лучше идеи, чем сделать массаж, у него не было, и теперь он проклинал себя за излишнюю импульсивность. Хотя он видел только полоску безупречной кожи цвета слоновой кости со слегка розовым отливом, ее мягкость он уже успел оценить, прикасаясь к ней пальцами. Неохотно Натаниэль перевел руку с жаркой шеи на более прохладное и потому более безопасное плечо. Но это не помогло. Искушение нагнуть голову и поцеловать кожу, которую он ласкал, вдыхая аромат сирени, было велико. Так хотелось зарыться лицом в шапку этих темных волос.

Почти с отчаянием Чейз напомнил себе, что есть такие вещи, как уместность и честь. Напомнил он себе и о собственном решении держать дистанцию в отношениях с Марой. Ради общего блага. Его руки замерли. Несмотря на все свои решения, он начал медленно наклонять голову.

Торопливый звук шагов на пожарной лестнице заставил Натаниэля резко поднять голову. Теперь уже и Мара смотрела в сторону пожарного выхода. Раздался дробный стук, и прозвучал голос Билли:

– Натаниэль, вы там?

Не зная, хорошо это или нет, что Билли вернул его к реальности, Чейз снял руки с плеч Мары и пошел открывать дверь. Отодвинув засов и открыв дверь, он увидел Билли, без пальто и промокшего.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Натаниэль.

– Так было короче, – ответил Билли, – Иначе бы мне пришлось обходить здание и заходить в переднюю дверь.

– Я не это имел в виду, – сказал Натаниэль, затягивая мальчика внутрь и закрывая дверь. – Я только что отвел тебя домой.

– Я не мог заснуть. Меня разбудил гром.

– Ты испугался?

– Нет, просто шум ужасный.

Мара встала с кресла и сказала:

– Ты должен быть дома, в постели. – Посмотрев на свои часы, кулоном висящие на шее, она еще больше помрачнела: – Уже полночь. Пабы закрыты. Твой отец знает, что ты здесь?

Билли посмотрел на Мару:

– Он еще не пришел. И какой прок оставаться в постели, если не можешь заснуть?

Синие глаза мальчика светились святой невинностью.

– Если вы не хотите видеть меня, я пойду домой, – горестно закончил он.

Мара посмотрела на Натаниэля. В уголках его рта опять спряталась ехидная улыбка.

Заметив хмурый взгляд Мары, он поспешил состроить на лице серьезную мину.

– Конечно, мы тебе рады, Билли. Но миссис Эллиот права: нехорошо гулять так поздно, особенно в дождь. Ты промокнешь, – нарочито размеренно ответил Чейз.

– Не так все плохо. – Билли изобразил головой движение мокрого пуделя. – Когда я просохну, мне можно будет поиграть с поездами?

Натаниэль вновь посмотрел на Мару, но она решительно покачала головой:

– Нет, Билли. Тебе уже давно пора спать. Натаниэль отведет тебя.

– Но я не хочу идти домой, – сказал мальчик, пиная ногой лужицу натекшей с него воды. – Мне там не нравится.

Мара почувствовала, как жалоба мальчика острой иглой проникла в ее сердце, но не могла позволить ему остаться.

– Я знаю об этом, – мягко сказала она. – Но твой отец будет волноваться, если он придет, а тебя не будет.

– Не будет, – с легким налетом презрения ответил мальчик.

– Билли, ты должен идти домой. – Мара заставила себя проявить твердость.

Но Билли упрямо сложил руки на груди и заявил:

– Я не хочу.

– Глупости, – строгим тоном ответила Мара. Опыта общения с особо упрямыми работниками ей было не занимать. – Молодой человек, вы сейчас же пойдете домой.

– Но…

– Я сказала, сейчас же!