Мэдлин Хантер - Уроки страсти
Лицо Эллиота, когда он забрался в карету, было непроницаемым, но Федра достаточно хорошо изучила этого мужчину, чтобы различить за его улыбкой озабоченность.
– В городе почти не осталось обеспеченной публики. Все разъехались по загородным виллам и островам, – сообщил он. – Мне дали адрес апартаментов, только что покинутых испанским семейством. Мы можем прожить там несколько дней.
Несколько дней? Что ж, это вписывается в то, что он говорил и делал весь день. Челюсти Эллиота была решительно сжаты, как у капитана, который должен выполнять приказы, даже если он не согласен с ними.
– Где эти апартаменты? Надеюсь, не за городом?
– Недалеко отсюда. Мне сказали, что они достойны королевы.
– Я думала, ты пошутил, когда сказал, что эти апартаменты достойны королевы, – заметила Федра, прохаживаясь вдоль высоких окон роскошного салона виллы Марески, откуда открывался величественный вид на залив. – Если здесь останавливалась наша покойная королева во время ее скандального визита, тебе следовало бы знать, что для меня это слишком шикарное жилище.
– Шикарное или нет, но оно доступно. Этот район менее заселен, чем другие, и сюда не добралась малярия.
Все это было правдой, но сотрудник представительства назвал еще несколько адресов, помимо этого дворца, где останавливалась королева Каролина, будучи принцессой, во время ее визита в Неаполь.
Однако мысль поселить Федру на этой вилле показалась ему заманчивой. В ее жизни было мало роскоши, да и последние две недели они вели отнюдь не роскошный образ жизни. Ему нравилось видеть ее здесь, в этом просторном помещении, с шелковыми драпировками, парчовыми подушками и золочеными канделябрами.
– Позади дома имеется большой сад, куда можно попасть прямо из столовой, – сообщил он.
– Вот как? Выходит, эти апартаменты не так уж отличаются от тех, что мы снимали раньше.
Не так уж отличаются от гостиниц, где они обедали на свежем воздухе, прежде чем заняться любовью на простынях из простого полотна. И все же достаточно отличаются, причем не только шелковым постельным бельем и видом из окон. Им еще предстоит выяснить, что изменилось в их отношениях и насколько.
Листок бумаги, лежавший в кармане его сюртука, служил лишним напоминанием о неизбежности этих изменений. Это было письмо от Кристиана, поступившее вместе с дипломатической почтой, которую доставило английское судно, прибывшее в Неаполь на прошлой неделе. Сотрудник представительства, вручивший его Эллиоту, не видел ничего странного в том, что Истербрук воспользовался услугами дипломатического курьера. У маркизов свои причуды.
Эллиот почти физически ощущал прикосновение письма к своему телу. В нем не было ничего, кроме короткой записки. Никаких новостей или намеков на миссию, которая привела Эллиота в Италию. Судя по его содержанию, у Кристиана вообще не было причин писать его.
И тем не менее он написал. Словно догадывался, как развиваются события, и решил подтолкнуть их в нужном направлении. У Кристиана было непостижимое чутье к вещам, которые от него пытались скрыть.
Федра сняла шляпу, положила ее на инкрустированный столик и села. Эллиот воспринял это как согласие остаться здесь. На фоне бледно-розовой обивки дивана ее черные одежды казались еще более темными. Оставалось лишь надеяться, что они пробудут здесь достаточно долго, чтобы уговорить ее заказать новые платья.
Необходимо убедить ее, что положение любовницы сына маркиза имеет свои преимущества. Она никогда не выйдет замуж, он не собирается жениться, поэтому их связь может продолжаться до бесконечности; Во всяком случае, пока они будут желать друг друга. Нет никакой разумной причины для той тяжести, которую он ощущает в груди последнее время. Абсолютно никакой причины для чувства потери, которое окутывает их, словно туман.
– Ты узнал насчет Джонатана Мерриуэдера? – спросила Федра. – Он вернулся с Кипра?
Этот вопрос явился своеобразным ответом на его мысли: «Не все так просто. Например, мы еще не выяснили, кто из нас должен пожертвовать семейными обязательствами, обещаниями и долгом».
– Не понимаю, почему ты отказалась пойти со мной, если знала мои намерения.
– Я не хотела, чтобы мое присутствие мешало тебе заниматься своими делами.
– Я пошел туда посоветоваться, где снять комнаты.
Это было правдой, как и то, что Эллиот не мог больше пренебрегать своим долгом. Эта мысль омрачала радость последних дней, особенно во время короткого путешествия сюда из Портиси. Федра, конечно, все понимала.
– Да, он вернулся.
– Возможно, он согласится ответить на твои вопросы.
– Вне всякого сомнения. Мы договорились, что он примет меня завтра. Думаю, мы вскоре разберемся с этой чепухой.
Федра понимающе улыбнулась. Многое изменилось с тех пор, как они покинули этот город, но не его обещание защитить семейную честь.
В ее глазах появились дерзкие искорки.
– Завтра, говоришь? И чем ты предлагаешь заняться до завтра?
Палаццо Калабритто, спроектированное архитектором Ванвители, представляло собой монументальное трехэтажное здание с классическим фасадом. Построенное в прошлом веке, оно теперь служило пристанищем различных представительств, в основном британских. Даже англиканская церковь проводила здесь свои службы, поскольку король запретил строительство некатолических соборов.
Мерриуэдер выглядел как типичный англичанин. Белокурый, высокий, плотный и румяный, он был очень похож на состоятельного деревенского сквайра. Он настолько отличался от жителей Неаполя, что, надо полагать, был виден за версту на местном променаде.
Он принял Эллиота в кабинете, расположенном в частном крыле дворца. Как и все отпрыски аристократических семейств, они уже встречались в Англии. Судя по кофе, который он предложил Эллиоту, Мерриуэдер решил, что это светский визит.
– Мне передали, что вы искали меня, когда я был на Кипре. – Они расположились в двух массивных креслах в его кабинете. – Жаль, что меня не было. Летом в Неаполе светская жизнь замирает, но я буду рад оказать вам любое содействие. Вас привело сюда увлечение историей?
– Это одна из причин.
– Полагаю, вам оказали хороший прием. Тем не менее, если могу быть полезен, дайте мне знать. А вот и кофе. Расскажите мне о свадьбе вашего брата и об Истербруке. Как он поживает?
– Все так же. А что касается свадьбы Хейдена, мы все за него очень рады.
Будучи дипломатом, Мерриуэдер научился скрывать свои эмоции, но в его глазах мелькнули веселые искорки. Относилось ли это к образу жизни Истербрука или к поспешной свадьбе Хейдена, трудно сказать.
– Помимо исторических исследований, я хотел бы уладить одно семейное дело и рассчитываю на вашу помощь.
