Мэри Патни - Моя прелестная роза
С улыбкой на губах она тут же погрузилась в глубокий, без сновидений, сон.
Когда они проезжали через лесистые чеширские холмы, Стивен наслаждался теплом, исходившим от тела доверчиво прильнувшей к нему жены. Он чувствовал… удовлетворение. Большее, чем когда-либо. За последние недели он научился ценить мгновения, а эти были прекраснейшими. И тут по его пищеводу, а затем и по всему телу прокатилась обжигающая волна боли. Он весь напрягся, подавляя инстинктивное желание согнуться в три погибели. Нет, только не сейчас. Только не сегодня.
Его рука теснее прижала Розалинду, и она издала какой-то тихий нечленораздельный звук. Нет, нет, он должен приложить все усилия, чтобы не разбудить ее. Удивительно, конечно, что она не чувствует алого пламени боли, пылающего в нескольких дюймах от ее округлой щеки. Не чувствует холодного пота, выступившего на его правой руке, обнимающей ее талию.
Но она только слегка пошевелилась и продолжала сладко спать, успокаивая его одним своим присутствием. Левой рукой он осторожно вытащил из внутреннего кармана пилюлю опия. Он уже принял одну пилюлю после свадебного завтрака и предпочитал бы не принимать пока вторую. Жаль проводить остающееся время в слегка помутненном сознании, хотя в конце концов слабость, вероятно, пересилит его колебания. Многие люди в его положении стараются заглушить боль большими дозами опия, предпочитая принять «безболезненную смерть».
Но если с помощью пилюли опия он сможет скрыть от Розалинды этот приступ боли, игра стоит свеч. Он проглотил лекарство с некоторым трудом, закрыл глаза и стал ждать. Боль постепенно стала отступать, оставляя за собой легкое оцепенение. Какое счастье, что его не вырвало, обошлось и без других неприятных признаков болезни.
Счастье? Ничего себе счастье! Боже, какой ад!
Стивен ласково погладил руку Розалинды.
— Пора просыпаться, леди Калибан. Мы почти приехали.
— М-м-м. — Она несколько минут понежилась в такой приятной близости Стивена. В тот момент, когда экипаж остановился, что-то прохладное и влажное коснулось ее щеки. Открыв глаза, она увидела мордочку Порции. — Мне снится сон или на груди у меня в самом деле сидит котенок?
— Я выпустил ее из клетки. Чуточку пометавшись, Порция решила, что ты очень мягкое и удобное ложе. — Его глаза насмешливо блеснули. — В чем я, разумеется, не мог с ней не согласиться.
Покраснев, она выпрямилась и слегка потянулась.
— Мы уже прибыли?
— Да, прибыли. — Стивен схватил Порцию и сунул ее обратно в корзинку. — Ты, оказывается, порядочная соня. Мы дважды меняли лошадей, а ты даже не пошевелилась.
— Для бродячей актрисы очень полезно умение спать где угодно. — Она выглянула из окна. — Ухоженные леса впереди постепенно спускались к мерцающим пескам. Далеко на горизонте кроваво-красное солнце садилось в море, его лучи окрашивали облака в ярко-коралловый и темно-синий цвета. — Какая красота! Где мы?
— Керби-Мэнор. Ты смотришь через устье реки Ди на Ирландское море. — Он откинул запор на дверце и помог ей выйти наружу. — Дом позади нас.
Он хотел было повернуться, но она схватила его за руку.
— Дом может подождать.
Они молча проследили, как солнце погрузилось в волны. И небо, и облака потемнели. День быстро подошел к концу. Она подумала о том, что скоро ожидает Стивена, и поперек горла у нее встал комок.
Она повернулась к дому. Керби-Мэнор был построен в местном стиле из дерева и камня. Приземистый, с изогнутыми стропилами и ромбовидными окнами, ловившими последние золотистые отблески дня, этот черно-белый дом был очень красив. Она с восхищением залюбовалась деревянной обшивкой в елочку.
— Дом, конечно, изумительный, но в моем понятии, его никак не назовешь маленьким.
— Это самая маленькая моя резиденция. Всего пять спален.
Перед ними предстали мужчина и женщина, очевидно, ожидавшие, когда герцог обратит на них внимание.
— Добро пожаловать в Керби-Мэнор, ваша светлость. — Мужчина наклонил голову, женщина присела. — Надеюсь, вы останетесь довольны. К сожалению, у нас было очень мало времени, чтобы приготовиться…
— Если главные комнаты чисты и у вас есть хорошая чеширская еда, это вполне нас устроит. — Стивен подвел к ним Розалинду. — Розалинда, это мистер и миссис Найленд. Позвольте мне представить вам, — обратился он к слугам, — герцогиню Ашбертон.
Она едва не вздрогнула, когда миссис Найленд снова присела, а ее муж неловко поклонился. Ну какая она герцогиня, просто актриса с волосами, зачесанными за уши, как у школьницы. И все-таки она герцогиня, и если не ради себя, то хотя бы ради Стивена должна вести себя, как подобает настоящей герцогине.
И тут ее вдруг осенило. Почему бы не сыграть роль герцогини, как она сделала бы это в театре? Она наклонила голову и приветливо, но без фамильярности улыбнулась:
— Вы вполне заслуживаете похвалы за то, что сумели так быстро подготовиться. Когда будете вносить мой багаж, обратите внимание на корзинку с Порцией — так зовут моего котенка. Она неплохо переносит дорогу, но, вероятно, изрядно проголодалась.
Забрав Порцию и весь багаж, Найленды поспешили в дом. Кучер поехал в конюшню, а Розалинда и Стивен рука об руку поднялись по парадной лестнице. Он открыл парадную дверь, затем неожиданно наклонился и рывком поднял ее на руки. Рассмеявшись, она крепко ухватилась за него, стараясь, чтобы он не потерял равновесия.
— Конечно, это не Ашбертонское аббатство, но все же мой дом и порог тоже мой.
— И так будет повторяться во всех шести домах? — спросила она, когда он внес ее в дом.
— Если пожелаешь. Но я не думаю, что ты захочешь посетить охотничий домик. Там везде темные деревянные панели, головы животных.
У них просто не будет времени побывать во всех его шести домах.
— Ты прав, — сказала она сдержанным голосом, — в твоем описании охотничий домик выглядит ужасно мрачно.
Он пронес ее по темному коридору в довольно просторный холл, устланный мягкими коврами и отделанный резными дубовыми панелями. Тут он поставил ее на пол и медленно притянул к себе.
Она сильно волновалась, дышала прерывисто. Никто из них уже не смеялся. Он смотрел на нее с мрачным лицом, точно стараясь запечатлеть ее в своей памяти. Затем поцеловал с мучительной нежностью. Ее рот приоткрылся, вся она затрепетала. Четыре дня, прошедшие с того времени, когда они так страстно любили друг друга, показались вдруг целой вечностью.
Почувствовав, как в его руках она истаивает точно воск, он поднял голову и хрипло спросил:
— После того как мы приведем себя в порядок и поужинаем, могу я зайти к тебе в комнату?
Она удивленно уставилась на него, потом рассмеялась:
