Вирджиния Хенли - Желанная
— Похвально, что вы желаете защитить подругу, но Эдуард горячо любит Джоан, еще с тех пор, когда оба были детьми, и она отвечает ему такой же страстной любовью.
— Но Джоан причинят боль, разобьют сердце!
— Да, ей причинят боль, — спокойно согласился Хоксблад. — Когда сердце открыто для любви, каждый становится уязвимым. Порой любовь требует мужества, но зато награда настолько восхитительна, что некоторые верят — ради нее стоит вытерпеть любую боль.
Брайенна знала, что его слова обращены к ней.
— Еще больше храбрости нужно, чтобы сделать выбор между плохим и хорошим, совершить благородный поступок, — настаивала она.
— Когда-нибудь вы поймете, что в любви нет бесчестья. — Он пальцами обвел линии на ее ладони. — Вы верите, что разум управляет сердцем, но ошибаетесь. Это не так.
Но Брайенна гневно вырвала руку.
— Вы считаете себя очень умным и хотите посеять в моей душе семена, которые позволят вам властвовать надо мной.
— Я посею в тебе мое семя, Брайенна, не сомневайся в этом! — поклялся он.
При этих откровенно-чувственных словах она задохнулась. В самом деле, оставаться с ним наедине — значит искушать дьявола.
Она вскочила.
— Отпустите меня!
Кристиан небрежно показал на дверь:
— Вы не моя пленница, леди, и совершенно свободны.
Брайенна, отчаянно задыхаясь, поспешила скрыться от темноволосого чужестранца. Свободна? Она ни на секунду не верила в это. Он приковал ее к себе неразрывными цепями.
Кристиан страстно желал, чтобы Брайенна провела с ним ночь, но понимал: время еще не настало. Не с силах сладить с собой, он вызвал образ возлюбленной. Эта Брайенна, искрящаяся любовью и смехом, была олицетворением страсти. Лицо повернут к нему, как цветок к солнцу. Он наклонил голову, чтобы завладеть ее ртом, и был потрясен тем, с какой полнотой чувств она ответила ему, восхитительно игривая и лукавая, ненасытно-любопытная и очаровательно несдержанная.
Брайенна сняла с него покрывало и встала рядом на колени, чтобы исследовать, изучать, касаться и… да, дразнить и мучить, изводить его. Зарывшись пальцами в густую поросль волос на его груди, она коснулась кончиком языка крохотных сосков, которые тут же затвердели. Тогда Брайенна прикусила соски острыми белыми зубками, угрожая вонзить их глубже, и, по-видимому, так и сделала, потому что Кристиан взвыл. В ответ он сдавил Брайенну с притворным гневом, словно собирался задать ей трепку. Это понравилось девушке. Она дернула его за волосы, провела ногтями по ребрам сверху вниз, по плоскому животу там, где черная поросль кончалась у пупка, а потом снова начиналась ниже, расширяясь в темный островок, покрывающий чресла.
Кристиан застонал, когда она окунула язык в ямку пупка, лизнула разок-другой, осторожно, словно кошечка, и, подхватив свою длинную золотистую прядь, начала щекотать пульсирующую головку его мужского естества, пока Кристиан не начал молить о пощаде.
— Веди себя как следует, — упрекнул он, хотя вовсе не желал этого.
Но Брайенна немедленно улеглась рядом с ним, словно приносимая в жертву девственница, и прикрыла наготу покрывалом золотых локонов. Кристиан приподнялся на локте, не в силах насытиться ее прелестью, а когда поднял руку, чтобы отвести сверкающую массу волос, Брайенна лукаво воскликнула:
— Никаких рук на этот раз!
— Изменила правила, вот как, — проворчал он, наслаждаясь игрой, в которую ей вздумалось играть. Он начал потихоньку дуть на локоны, закрывшие холмики грудей. Розовые твердые соски выглянули из-под похожих на солнечные лучи прядей. Кристиан нагнулся и, пробуя их на вкус, поочередно дотронулся кончиком языка до возвышений, но вскоре, охваченный неодолимой потребностью взять в рот упругие соски, отодвинул волосы носом, вдыхая опьяняющий до головокружения женский запах.
Он тихо подул и на округлый венерин холм. Теплое дыхание приятно щекотало и возбуждало ее настолько, что Брайенна невольно выгнула спину. И в этот момент он зарылся лицом в ее женскую прелесть, раздвигая языком тугие завитки, пока не отыскал розовую расщелину, гладя ее снова и снова. Брайенне показалось, что сердце ее сейчас разорвется от любви.
— Как прекрасно, — прошептала она, хотя желала большего, желала всего его. Брайенна снова выгнулась, стремясь быть ближе к его рту, словно умоляя его погрузиться глубже в таинственную пещерку, и обвила ногами его шею, умоляя почти бессвязно:
— Еще, Кристиан, пожалуйста, пожалуйста!
Его сильные руки удерживали ее бедра, длинные пальцы распластались по ягодицам, и тут его язык, проникая все глубже, разорвал тонкую преграду и Кристиан ощутил вкус крови.
— О Боже, — выдохнул он, — я только сейчас взял твою девственность!
Он так глубоко погрузился в грезы, что уже не отличал их от реальности. Чувственное видение рассеялось, и он поклялся, что, когда настанет время, брачный ритуал будет выполнен в более традиционной манере.
Еще до того, как первые робкие лучи рассвета пронизали небо, Эдуард с величайшей осторожностью встал с постели. Джоан спала, и он не стал бы тревожить ее даже за две короны — Англии и Франции.
Эдуард направился к спальне Хоксблада и без стука скользнул внутрь. Кристиан, даже во сне почувствовав, что в комнате кто-то есть и еще не успев открыть глаза, выхватил меч.
— Это Эдуард, — сказал принц в полутьму. — Вы не сможете покинуть Беркхемстед сегодня.
Кристиан знал, как трудно будет принцу расстаться с Джоан, но все же сказал:
— Но я должен!
— Понимаю, — вздохнул Эдуард, — но Жанетт не сможет сегодня ехать верхом.
Хоксблад встал и натянул лосины.
— Мужчинам не повредит лишний день упражнений в воинском искусстве. Сейчас прикажу возничим не запрягать волов.
— Леди Бедфорд застала нас прошлой ночью.
— Брайенна хотела только защитить Джоан, — заверил Хоксблад.
Эдуард кивнул.
— Увидимся во дворе, там и посмотрим — кто кого!
— Не торопитесь! После завтрака у нас будет достаточно времени, сир, — пообещал Кристиан и тихо добавил: — И не забудьте закрыть дверь.
Эдуард ввернул ключ в скважину, зная, что никогда больше не будет столь неосторожным, как вчера. Подойдя к постели, он остановился, словно зачарованный, при виде спящей красавицы. Она выглядела такой маленькой и юной в огромной постели, как принцесса из волшебной сказки, с серебристыми волосами, разметавшимися по подушке и спускавшимися водопадом до самого ковра. Ресницы темными полумесяцами легли на щеки, и Эдуард знал, что под ними скрываются тени усталости. Он неслышно скользнул в постель рядом с Джоан, не желая будить ее, но не мог противостоять ее губительной притягательности. Джоан улыбнулась и прошептала:
