Жаклин Мартен - Поцелуй меня, Катриона
– Как мне будет угодно? Вряд ли я дождусь такого счастливого дня, – философски заметил он, воздев глаза к небу.
Затем он откинулся на спинку кресла и стал читать поэтический опус Катрионы, который назывался «Пошлите их в Индию».
Пока он читал стихи, она внимательно наблюдала за выражением его лица. Оно менялось так часто, что Катриона не могла понять, нравятся они ему или нет. Когда лорд закончил чтение и посмотрел на жену, его взгляд был бесстрастным и ничего не выражал.
– Ты назвала это песней, – произнес он наконец. – А музыку ты тоже сочинила?
– Я попыталась, но ничего не вышло, – с сожалением в голосе ответила Катриона. – Я в этом не слишком сильна. Обычно музыку писала мама. Тебе понравились мои стихи? Как ты думаешь, можно отослать их в один из журналов, о которых ты мне говорил?
– Понравились?! Нет, это слово сюда совсем не подходит, – ответил Питер. – Твоя песнь – блестящий образец едкой сатиры. Что касается публикации – оставь тетрадь мне, а я буду думать, как лучше поступить, хорошо?
– Конечно. Большое спасибо, – вежливо поблагодарила она мужа и встала. – Не буду вас больше задерживать, – при этих словах она сделала такой изящный реверанс, к которому не могла бы придраться даже сама леди Лэтис. – Доброй ночи, милорд.
– Мы еще увидимся.
Катриона повернулась, уже стоя в дверях.
– Но я сейчас иду к себе.
– Именно туда я и хочу прийти. – Неожиданно для нее он так многозначительно улыбнулся, что от волнения у нее застучало в висках и задрожали колени.
Она тихо прикрыла за собой дверь, а затем стремительно побежала вверх по огромной лестнице – ей очень хотелось подготовиться к приходу Питера.
Оставшись в одиночестве, лорд Фитэйн снова уселся за стол и попытался закончить речь, с которой собирался выступить в палате лордов. Однако через несколько минут он понял тщетность этой затеи и снова стал перечитывать стихи жены, повергнувшие его в изумление.
Просто невероятно! Конечно, Катриона получила хорошее образование, занималась пением, прочла множество книг об Англии. И все же, как могла она, девушка из итальянской деревни, всего пару месяцев назад покинувшая родные края, уловить тончайшие нюансы и своеобразие британского характера и мышления! Нет, определенно, его жена была женщиной незаурядной!
Впервые за долгие недели Питер подумал об их отчуждении с глубоким сожалением, сменившим наконец гнев. Когда он встал из-за стола и отправился к жене, то вдруг понял, что делает это по велению сердца, а не из злобной мстительности и желания унизить.
ГЛАВА 29
Несколько дней спустя, во время завтрака лорд глянул на жену из-за газеты и небрежно сообщил:
– Если ты не возражаешь, сегодня вечером мы ужинаем с одним джентльменом, которого я хочу тебе представить.
От неожиданности Катриона поперхнулась булочкой. На помощь бросились слуга со стаканом воды и муж, который стал стучать ей по спине.
– Н-н-е возражаю, – выдавила она наконец. – А кто этот джентльмен?
– Его зовут Митчел Дарли-Корд.
– Звучит впечатляюще, – пробормотала молодая леди. – Мы пойдем к нему домой?
Питер таинственно улыбнулся.
– Нет, мы встретимся с ним в ресторане «Европа», в Хеймаркет. Мистер Дарли-Корд является директором театра «Редженси Роял», который находится недалеко от ресторана. У этого человека одна страсть – музыка. Он мечтает возродить английскую комическую оперу.
– Пресвятая Дева! – выдохнула Катриона и посмотрела на мужа сияющими глазами. – Я буду для него петь?
– Об этом пока мы не говорили. В молодости он знал твою мать и теперь очень хочет познакомиться с тобой.
– А-а! – разочарованно протянула Катриона. – Так его интересует мама, а не я?
– Ты сама его об этом спросишь.
– Непременно, – пообещала Питеру жена. – А теперь позвольте мне удалиться. Скоро придет леди Лэтис – мне необходимо обсудить с ней свой туалет.
Вечером Катриона спустилась вниз. Все признали, что выглядит она совершенно неотразимо: на ней было платье из малинового тисненого шелка и тафты с рисунком, напоминавшим лепестки чайных роз.
По мнению молодой леди, декольте было слишком глубоким, поэтому она одела массивное ожерелье с тяжелой рубиновой подвеской, чтобы оно несколько отвлекало внимание от обнаженной шеи и груди. Кроме того, алая бархатная мантилья с высоким воротом, которую она накинула на обнаженные плечи, помогала ей чувствовать себя более уверенно.
По приезде в ресторан Питер стал поддразнивать жену, и она все-таки рискнула расстаться с мантильей.
– Посмотри вокруг, – убеждал он ее. – По сравнению с некоторыми дамами тебя можно назвать образцом скромности.
Катриона и сама видела, что муж абсолютно прав. Ее настроение заметно улучшилось, и она позволила Питеру снять мантилью и отдать ее застывшему в выжидательной позе официанту.
– Мы пришли слишком рано или мистер Дарли-Корд опаздывает? – поинтересовалась Катриона, поглядывая на пустой стул.
– Ни то, ни другое, миледи, – раздался сзади рокочущий бас.
Она оглянулась и увидела склонившегося перед ней крупного мужчину с бакенбардами.
– Я приехал раньше вас и подошел к другому столику, чтобы поприветствовать друга. Вы, конечно, не кто иной, как леди Фитэйн, достойная дочь своей талантливой матушки, Элизабетты Сильвано. Очень рад с вами познакомиться, миледи.
Прежде чем Катриона успела что-либо ответить, мистер Дарли-Корд взял ее руку и поднес к губам. Она едва сдержала смешок, когда почувствовала на своей руке прикосновение пушистых усов и бакенбардов этого весьма своеобразного джентльмена.
– Мне тоже очень приятно, мистер Дарли-Корд.
Пыхтя и покряхтывая, мистер Дарли-Корд с трудом втиснулся в кресло, которое явно не было рассчитано на такую внушительную фигуру. Устроившись поудобнее, он тут же стал давать советы.
– Рыба здесь отменная и всегда очень свежая, можете мне поверить. Ни в одном ресторане Лондона не готовят такие замечательные бифштексы и баранью лопатку. Но если позволите, то в качестве второго блюда я предложил бы оленину и бордо. Правда, сначала мы съедим фирменный черепаховый суп.
– Что скажешь, дорогая?
– Звучит заманчиво, – ответила Катриона, едва сдерживая смех. В мистере Дарли-Корде с первого взгляда можно было определить настоящего гурмана.
Сначала этот тучный человек по внешнему виду и по манере держаться показался ей фигляром – он поглощал пищу со здоровым аппетитом крестьянина. Вскоре она вынуждена была признать, что, когда речь шла о музыке, мистер Дарли-Корд становился серьезным и проявлял незаурядную компетентность и эрудицию.
