Селеста Брэдли - Невеста скандального шпиона
Ярость переполнила Натаниэля.
— Туфли? Этот самодовольный ублюдок!
— Все еще не считаешь, что Голос относится к главным приоритетам, а, Кобра? — улыбка Саймона была почти зловещей. — Он назвал Агату «шлюхой трубочиста». Это почти так же отвратительно, — он взял газету назад и прочитал статью еще раз. — Нет, я думаю, что это гораздо хуже.
Человек, прячущийся в убогой комнатушке, держал газету в руках, которые дрожали от ярости.
Невеста-подметальщица лорда Предателя.
Рирдон опередил его, заполучив девчонку, и, вероятно, и этот предмет тоже. Какого дьявола Рирдон стал игроком в этой игре? Он щеголял ею, возил ее по городу, тратил на нее деньги.
Рирдон хотел, чтобы он это увидел. Хотел, чтобы он знал, что у него есть преимущество, что он наложил свои руки на этот чертов политический трофей десятилетия!
На какой бы стороне Рирдон не был в эти дни, он был свободным концом, который нужно было завязать.
Немедленно.
Глава 17
Вилле очень хотелось увидеть епископа. Натаниэль совсем не разговаривал с ней по дороге в экипаже, но Вилла не позволила его молчанию смутить себя. Епископ полагал, что он сможет отговорить ее от свадьбы с Натаниэлем. Этот человек понятия не имел, что он опоздал, по крайней мере, в том, что касалось Виллы.
Как только они оказались внутри, то оказалось, что стены аббатства выглядели просто прекрасно. Натаниэль позволил ей уйти, слегка сжав ей руку. Она последовала за своим эскортом, стараясь не слишком очевидно глазеть по сторонам, пока послушник вел ее по залам. Молодой человек остановился у большой двери и дважды постучал, перед тем как сдвинуть тяжелую дубовую дверь в сторону. Она исчезла в проеме, скрытом в стене. Вилла немедленно влюбилась в этот дизайн. Только представьте себе, совершенно отказаться от раскачивающихся дверных петель!
Затем ее внимание было привлечено огромным столом, который казался вставшим на якорь кораблем в этой величественной комнате, посреди моря из ковра. Епископ встал, как только она вошла. Вилла взяла его протянутую руку и склонилась, чтобы поцеловать кольцо на ней. Ей никогда не приходилось приветствовать епископа, но то, чему учила ее мать, не подвело ее.
Епископ указал ей присесть напротив него. Вилла осторожно присела. Это было что-то вроде низенького кресла, которое заставляло ее ощущать себя совсем маленькой перед человеком, маячившим за столом. Чтобы не соскользнуть еще ниже, Вилла чопорно уселась на край кресла, и выпрямилась во весь свой рост. Таким образом, ее глаза оказались почти на одном уровне с епископом, хотя она подозревала, что его кресло было гораздо выше, чем ее.
Епископ был тучным человеком, она могла определить это, даже несмотря на его тяжелые одежды. Его лицо было круглым и розовым, обрамленным белыми усами и бакенбардами, а его головной убор не слишком скрывал тот факт, что большинство волос находилось на его лице. Он не казался доброжелательным, но также он не выглядел и устрашающим, так что Вилла позволила себе расслабиться, но не настолько, чтобы глубже откинуться в кресле.
— Мисс Трент… — начал епископ.
Вилла быстро подняла прямую руку вверх, подобно хорошему студенту. Епископ поднял бровь, но кивнул ей, предлагая заговорить.
— С вашего позволения, Ваша Милость, я леди…
Мужчина стремительно поднял свою руку, ладонью вперед, остановив ее на середине фразы.
— Это еще неизвестно, юная дама, — неодобрительно сказал он. — Прошу вас не прерывать меня больше.
Так как ее саму только что прервали, и не слишком вежливо, то Вилла сочла его выговор слишком суровым. Но все же Натаниэль хотел, чтобы она произвела впечатление на епископа, так как они нуждались в его одобрении. Поэтому она сдержала себя и только покорно кивнула.
Епископ продолжил свою речь.
— Лорд Рирдон поведал мне, что вы знаете все факты о его позоре, — он наклонился вперед. — Скажите мне, что вы в точности знаете?
Вилла также наклонилась вперед, благодарная тому, что ей можно отвечать.
— Я знаю, что предполагают, что Натаниэль присоединился к организации, называвшей себя «Рыцарями Лилии», которые якобы пытались свергнуть монархию — хотя в действительности, я знаю, что они никогда ничего подобного не делали.
Епископ нахмурился.
— Они замышляли сделать это. Этого достаточно.
Вилла нахмурила брови в ответ.
— Неужели? Мы все думаем о том, что можем совершить ужасные вещи на некотором этапе нашей жизни, не так ли? Я подумывала о том, чтобы съесть целую гору сладостей, но я этого не сделала, потому что обжорство — это грех, — она старалась не смотреть на внушительное брюшко епископа, говоря об этом, но она заметила, что он сглотнул при этих ее словах.
— Юная дама, вы упускаете кое-что из виду! Сам факт связи лорда Рирдона с этой организацией — это грех. Он не думал о том, чтобы присоединиться к группе предателей, а затем противостоять искушению. Он примкнул к ним. Он посещал их встречи под покровом ночи, он планировал заговор вместе с ними.
— Откуда вы знаете? — спросила по-настоящему заинтересованная Вилла.
— Его заметили, — веско проговорил епископ. — У меня вот здесь есть доказательство, — он открыл ящик своего стола и вынул вырезку из газеты. Он серьезно вручил ее Вилле, но с некоторым налетом самодовольства, что задело ее. Вилла медленно взяла листок. Она никогда не имела трудностей с тем, чтобы верить в окончательную невиновность Натаниэля, когда он стоял прямо перед ней, но часть ее сознания опасалась, что у епископа имеется какое-нибудь ужасное доказательство, которое заставит ее иметь дело с чем-то, с чем ей совсем не хотелось связываться.
Вырезка была сложена пополам, напечатанные на внешней стороне слова — часть колонки, содержащей письмо — были бессмысленны.
— Разверните, — сказал епископ.
Вилла развернула вырезку. На газетном листе была напечатана картинка, карикатура, изображающая трех мужчин, стоящих на коленях вокруг женской фигуры, стоящей на пьедестале, подобно статуе богини. «Флер и ее поклонники» — было написано внизу рисунка.
— Флер? — прошептала Вилла. — Ох, я поняла — Лилия[8], — сказала она до того, как епископ смог ответить. Ей не хотелось прямо сейчас разговаривать с ним.
«Флер» практически не имела никакой одежды. Только клочки прозрачной ткани отделяли эту женщину от полной наготы. Человек слева от «статуи» был заурядным мужчиной среднего возраста и средней внешности — хотя Вилла заметила, что у него был слишком слабо выражен подбородок. Человек справа был тучной фигурой со зловещим блеском в глазах.
