Кристин Ханна - Если веришь
Он даже не предполагал, что ее печаль может так его расстроить. Невероятно, но он ощущал ее боль как свою собственную. Ему вдруг захотелось подойти и крепко ее обнять.
Но она не позволит ему утешать ее. Он вздохнул и постучался.
– Мария, я принес тебе поесть.
– Я не голодна, – ответила она, не поднимая головы. Ее голос казался таким же безжизненным, как ее спутанные волосы, разметавшиеся по плечам и спине.
– Тебе надо хотя бы немного поесть, – настаивал он, зная, что битва все равно будет проиграна.
Она положила книгу рядом с собой и потянулась за миской с водой. Погрузив руки в теплую воду, она вынула губку, отжала ее и начала осторожно прикладывать ее ко рту отца.
На Бешеного Пса она не обращала никакого внимания.
Испытывая страшное разочарование, он стал изучать ее опущенное лицо. Он видел, как дрожит ее нижняя губа, когда она смотрит на отца, как трясутся руки, когда она нежно обмывает его лицо.
Ее жалкие попытки казаться сильной разрывали ему сердце. Он понимал, что она чувствует, знал, как трудно казаться сильным, когда ни на что не хватает духу. Он сидел когда-то на такой же банкетке, беспомощный и одинокий, глядя, как угасает и умирает его мать.
Он хотел сказать Марии, что он все понимает, что она не одинока. Но она не хотела его слушать, даже смотреть на него не хотела.
Он знал почему. Знал и понимал. Когда боль так сильна, а защитные силы слабы, доброта – любая – почти невыносима. Ее пугало то, что кто-нибудь будет сейчас к ней добр, боялась того, что если она сдастся хотя бы на секунду, она рухнет в такую бездну печали, из которой никогда не выберется.
Бешеный Пес потер переносицу. Должен же он найти что-то, чем он может помочь. Что-нибудь...
– Боже мой!
– В чем дело?
– Он пошевелился.
Бешеный Пес тут же оказался около нее. Она стала обеими руками жать руку Расса.
– Расе? Расе?
Расе застонал. Послышался тихий шелестящий звук. Его ресницы дрогнули.
– Я здесь, Расе. Мы оба здесь – Мария и Бешеный Пес.
Старик снова застонал, провел языком по губам. Невероятно, но он начал медленно открывать глаза.
– Мария? – Голос лишь отдаленно напоминал голос Расса.
– Я здесь, Расе. Я здесь. – Она сжала его руку. Расе сдвинул брови, стараясь разглядеть, кто с ним рядом.
– Это ты, Бешеный Пес?
Бешеного Пса настолько захлестнули эмоции, что он не сразу ответил.
– Я, Расе.
Слабая улыбка тронула уголок рта Расса.
– Надо же...
– Расе, я хочу, чтобы ты поел... – начала Мария. Расе остановил ее слабым движением правой руки:
– Какой смысл есть?
– Расе, не надо...
– Я хочу посидеть на качелях на крыльце, – не совсем внятно заявил Расе. – Хочу в последний раз увидеть звездное небо.
– Не говори так, Расе.
Расе посмотрел на Бешеного Пса своими слезящимися старческими глазами:
– Вынесешь меня на качели?
У Бешеного Пса защипало в глазах. Расе выглядел таким старым и усталым, таким не похожим на себя. Его некогда жизнерадостная улыбка получилась кривоватой и вялой.
– Конечно.
Он поднял Расса на руки. Старик стал легче пушинки.
– Я сейчас приду, – пообещала Мария. Бешеный Пес кивнул и понес Расса вниз.
Мария появилась на крыльце через минуту с подушками и одеялами. Она быстро соорудила на качелях постель для отца и пододвинула ему под ноги скамеечку.
Бешеный Пес опустил Расса на качели.
– Сядь со мной, Мария, – попросил старик. Он тяжело дышал.
Мария села рядом, он прильнул к ней, а она обняла его за хрупкие плечи. Они полулежали-полусидели, тихо покачиваясь под скрип качелей.
Расе посмотрел на Бешеного Пса, и тот вздрогнул. Точно так на него смотрела его мать за несколько минут до смерти.
– Позовите Джейка...
– Конечно.
Он немного подождал, боясь уйти, но все же ушел. Он знал, где искать Джейка. Мальчик не выходил из амбара с той минуты, когда два дня назад они привезли Расса домой. Он просто сидел там, в темноте, раскачиваясь из стороны в сторону.
Когда Бешеный Пес ушел, Мария еще крепче прижала к себе отца.
– Я знала, что ты ко мне вернешься. Я знала...
– Тебе придется стать сильной, – прервал ее отец.
– Ты ведь никуда не собираешься...
– Я умираю, Бу...
Горячие слезы подступили к глазам Марии.
– Нет, Расе. Нет.
В его голубых глазах стояла такая печаль, что она ощутила физическую боль.
– Тебе придется смириться, Мария. Ты не можешь ни спрятаться, ни убежать.
– Я... я не хочу... чтобы ты говорил такое. Пожалуйста.
– Я был не прав, так долго оберегая тебя, Мария. Твоя мать и я... мы просто слишком тебя любили. Нам было невыносимо видеть твои слезы. – Он закрыл глаза, и из-под них выкатились две слезинки. – Поэтому мы не давали тебе плакать. Мне так жаль.
– Прошу тебя, ни о чем не жалей, – шептала Мария.– Прошу тебя.
Он открыл глаза и посмотрел на нее. В них она увидела все: боль, печаль, раскаяние. Она вспомнила минуты, когда он смотрел на нее взглядом любящего, заботливого отца, и ее сердце перевернулось.
Он всегда оставался с ней. Всегда. Даже тогда, когда она боялась довериться ему. Она не могла себе представить жизнь без него...
– Я люблю тебя, Бу.
– Я тоже тебя люблю... папочка. Пожалуйста, не оставляй меня.
– Ты не называла меня так уже много лет.
– А должна была.
– Ах, Бу. – Он поднял правую руку и дотронулся до ее лица. – Я не знаю, почему все так получилось.
Она не могла ответить. Она лишь покачала головой.
Они долго смотрели друг на друга. Приглушенные звуки ночи постепенно затихали. Только слышалось их напряженное дыхание да равномерное поскрипывание качелей. Лунный свет пробивался сквозь пожухлые плети глициний, и Мария вдруг с болью в сердце подумала, что ее отца уже не будет, когда глицинии снова зацветут весной.
Тишину нарушил звук шагов. Бешеный Пес и Джейк подошли к крыльцу.
– Расе. – Голос Джейка снизился до благоговейного шепота.
– Джейк, – грустно улыбнулся Расе, а потом попросил Бешеного Пса: – Ты не отнесешь меня обратно? Что-то я устал. Джейк, пойдем со мной.
Бешеный. Пес поднял Расса на руки и отнес его обратно в постель. Мария и Джейк молча последовали за ним в спальню.
– Джейк, подойди ко мне. – Расе слабо махнул правой рукой. – А вы, пожалуйста, выйдете ненадолго.
Мария умоляюще посмотрела на отца. «Мне надо еще так много тебе сказать. Что, если у нас не останется времени?»
– Останется, – ответил Расе, словно читая ее мысли. – А теперь иди.
Расе с облегчением откинулся на подушки. Ему потребовалось гигантское усилие, чтобы казаться сильным. Но его тело болело, горло пересохло, дышать становилось все труднее. А парализованная левая сторона тела, будто все время тянула его куда-то вниз.
