Элизабет Чедвик - Любовь не кончается: Джулитта
За ужином молодой человек даже не притронулся к отвратительному вареву, которым хозяин потчевал постояльцев, и решил перекусить сейчас. Удобно развалившись на сене, он порылся в своем мешке и вытащил оттуда скромные припасы: несколько зачерствевших овсяных лепешек, изюм, мед, сушеные фиги, крохотный кусочек сыра и фляжку разбавленного родниковой водой вина.
Выйдя из своего укрытия и увидев полуголого мужа, Жизель слегка покраснела.
— В сене будет тепло, — сказал он. — Кроме того, я не хочу спать в мокрой одежде. Советую и тебе поступить так же.
Щеки Жизели заалели еще ярче, она инстинктивно схватила в горсть крестик и висящий рядом с ним крохотный футляр с крышечкой, украшенной сверкающими гранатами и изумрудами. Внутри лежали три ресницы, якобы принадлежавшие самой Марии Магдалене Эта безделица стоила столько же, сколько и превосходный боевой конь, но Жизель не считала, что потратилась зря У Бенедикта было на этот счет свое мнение, но в конце концов он решил не обострять отношения с женой.
— Садись. — Он жестом пригласил Жизель к скромной трапезе.
Она послушно села и тщательно прикрыла ноги платьем Ее смущал обнаженный торс мужа, его плечи и грудь, узкая полоска волос, убегающая от сосков вниз по мускулистому животу к поясу штанов Отведя глаза, Жизель откусила кусочек фиги и запила его маленьким глотком из фляжки.
Проголодавшийся за день Бенедикт с удовольствием проглотил и сыр и все остальное Жизель отдала ему свою порцию и съела только медовый пряник. Она настолько устала и ослабла, что даже потеряла аппетит.
Когда все было съедено, в конюшню ввалился Понс, обнимавший за талию смеющуюся женщину с распущенными каштановыми волосами. Лиф ее платья был бесстыдно расстегнут.
Разочарованный, Понс застыл в дверях, враждебно разглядывая Бенедикта и Жизель.
— Я думал, что вы остались в зале. Обычно в конюшне ночую я.
Бенедикт повел рукой вокруг.
— Здесь достаточно места.
Шепнув что-то баску на ухо, женщина высвободилась из его объятий и исчезла в ночи. Тот, нахмурившись, бросил свирепый взгляд на чужаков, вторгшихся в его владения.
— Здесь небезопасно. Вам лучше держаться вместе с остальными.
Бенедикт выгнул бровь.
— Я могу постоять за себя и предпочитаю остаться здесь.
Понс обернулся на двери конюшни и помрачнел еще больше.
— Вы, франки, думаете, что весь мир принадлежит вам, да?
Бенедикт хотел было сказать ему что-нибудь резкое, но, заглянув в темные глаза баска, вспомнил о легендарной вспыльчивости горных проводников и решил промолчать.
Понс повернулся, чтобы уйти, но затем передумал и навалился плечом на дверной косяк.
— Вижу, путешествие утомило тебя меньше, чем твоих спутников, — сказал он не миролюбиво, но с любопытством. На его поясе по одну сторону висел огромный охотничий кинжал, по другую — узкий столовый нож. Вынув тот, что поменьше, баск принялся вычищать им грязь из-под ногтей. Он явно старался произвести впечатление.
— Я привык к дальним дорогам, — ответил Бенедикт, не сводя глаз с ножа в руках собеседника. Сидевшая рядом Жизель оцепенела от страха.
— Значит, ты торговец?
— Что-то в этом роде. Я развожу лошадей — боевых коней и вьючных пони.
Понс кивнул головой.
— В Кастилии и Наварре ты найдешь самых лучших лошадей на всем Божьем свете.
— Знаю.
— Ты и приехал сюда за ними, верно?
— Возможно.
Баск смачно причмокнул.
— Но хорошие лошади дорого стоят. Хватит ли у тебя серебра?
— Там будет видно.
Понс снова кивнул. В его глазах появился какой-то странный блеск.
— Я ведь тоже торговец. Моя семья торгует с твоей страной, франк. — Вытерев лезвие ножа о штаны, он ловким движением всунул его в ножны. — Теперь я вас покину. Спите спокойно. Мы с Маризой подыщем себе другое местечко. — Окинув супругов насмешливым взглядом, Понс с кошачьей ловкостью выскользнул за дверь.
Бенедикт долго смотрел в черный дверной проем.
— Нам лучше подыскать другого проводника. И чем скорее, тем лучше. Я чую неладное, — пробормотал он.
Жизель сжала свой драгоценный футлярчик. Ее серые глаза наполнились страхом.
— Мне тоже не нравится этот человек. Ему нельзя доверять, — прошептала она.
В первый раз за долгое время Бенедикт был хоть в чем-то абсолютно согласен с супругой.
Рассвет встретил паломников ярким солнечным светом. На ослепительно синем небе не было видно ни облачка. Окружающий пейзаж волшебно преобразился. Путники завтракали на лужайке за домом. Запах костра смешивался с ароматом жареной ветчины, свежего хлеба, парного молока и сливок.
Понс появился только тогда, когда его подопечные уже насытились и собирались вставать из-за стола. Схватив с подноса кусок хлеба и поддев на острие ножа ломтик мяса, он прохаживался по траве, поочередно кусая и то, и другое.
Судя по всему, пребывая в приподнятом настроении, баск весело насвистывал и что-то мурлыкал себе под нос Он как будто имел обыкновение меняться вместе с погодой. Правда, иногда в его намеренно расслабленных движениях чувствовалась некоторая напряженность, а по лицу пробегала тень озабоченности.
— Дорога подсохла, — сообщил он, — думаю, мы быстро доберемся до цели.
Спустя полчаса маленький отряд двинулся в путь. Дорога хоть и высохла, но осталась все такой же узкой: по обе стороны от нее громоздились обломки скал. К полудню приятное, ласкающее кожу тепло сменилось невыносимой жарой. Постепенно путники освободились от верхней одежды, бутыли с водой быстро опустели. Лицо торговца из Бордо окрасилось в цвет спелой шелковицы. Он изнывал от жары и беспрестанно жаловался на погоду, дорогу и все остальное, приставая ко всем спутникам по очереди, но чаще всего к Понсу.
Выслушивая возмущенные тирады толстяка, маленький баск все больше мрачнел и нервно теребил руками пояс. Казалось, он еле сдерживался, чтобы не заткнуть ими рот торговцу.
— Господи! Мог ли я предположить, что, покидая Бордо, расстаюсь с цивилизацией? — восклицал тот. — Если бы не моя любовь к Господу Богу и благословенному святому Иакову, я бы ни за что на свете не согласился отправиться сюда.
В следующую секунду Понс резко остановился. Его темные глаза хищно прищурились, грудь тяжело вздымалась. Похоже, он с трудом сохранял самообладание.
— За этим поворотом есть широкий ручей. Напоите лошадей и наполните водой бутыли. Я проверю дорогу впереди и вернусь, — сказал баск, но пошел не прямо, а свернул на уводящую влево тропинку и торопливо зашагал прочь.
— Куда это, интересно мне знать, вы направляетесь? — В наступившей тишине оклик торговца прозвучал, как щелчок хлыста.
