Елена Арсеньева - Несбывшаяся весна
Из штаба противовоздушной обороны Полякову позвонили около полуночи. Самолет «Хейнкель-111», покружив в районе села Мостовое, сбросил парашютиста. Сомнений быть не могло: наблюдение велось самым тщательным образом. Как и было заранее уговорено со штабом, самолет «не заметили» и позволили ему после выброски парашютиста спокойно удалиться… но только из этого района. Его «передали» в штаб Куйбышевской области, над территорией которой он и был сбит.
Поделом вору и мука…
Поляков с опергруппой выехал к месту выброски парашютиста. Он размышлял: был ли парашютист тем самым связным, который шел к Проводнику? Если да, то его не следовало брать до встречи с радистом. Если же он обнаружит, что за ним охотятся, он может отказаться от связи с Проводником. Наверняка такая ситуация Моором была предусмотрена, и вновь прибывший получил на сей счет необходимые инструкции. Ну а если парашютист – не долгожданный связной из Варшавы? Если он – другой агент с другим заданием? Если ему удастся уйти, запутать следы в большом многолюдном городе? А если это диверсант с конкретным заданием?
Чтобы ответить на все вопросы, следовало прежде всего найти парашют и багаж ночного гостя.
В предрассветном лесном сумраке долго искали место, где в неглубокой яме, вымытой в земле дождями, тщательно прикрытой хвоей и листьями, были зарыты парашют и небольшой чемодан. В нем нашли портативную рацию новой, неизвестной модели – более мощную, чем та, что была у Проводника, комплект батарей для нее и для старой рации, а еще – туго перевязанные пачки советских денег, триста тысяч рублей.
Целое состояние! Многовато для Проводника. Может быть, деньги предназначаются для кого-то еще? Для кого?
Так или иначе, сомнений не осталось: прибыл связной, и Проводник должен готовиться к встрече с ним.
Однако тут имелось очень большое «но».
Спектакль с подсевшими батареями оказался чреват сложностями, которые оба «драматурга», Храмов и Поляков (вернее, Поляков), к сожалению, не предусмотрели в начале игры. Поскольку Проводник был вынужден прекратить сеансы, он не смог принять сообщение о том, где и когда появится связной в Энске, а главное, как и когда они встретятся. Конечно, в разведшколе был известен адрес, по которому он снимал комнату в Энске (на Мызе, в подсобном хозяйстве которой Проводник устроился работать сторожем – «чтобы с голоду не помереть», как еще раньше передал он майору Моору). Видимо, именно по этому адресу и придет связной. Там была оставлена тайная засада – группа дорожных рабочих прокладывала трубу неподалеку от дома. Хозяйка была сотрудницей НКВД и знала, что делать и как отвечать на вопросы.
Храмов не сомневался, что связной пойдет к Проводнику, и настаивал, чтобы у него была устроена засада. А Поляков не исключал, что сначала гость объявится у Коноплева, но сказать об этом Храмову он не мог, не рискуя выдать Коноплева.
Однако связной поступил иначе.
В управление позвонила тетя Паша, которая все еще сидела в пятой больнице. Придушенным шепотом соседка сообщила Полякову, что в приемный покой явился неизвестный мужчина лет тридцати и спрашивает… все того же Босякова Степана Мефодьевича!
Тетя Паша спровадила посетителя к самой вредной медсестре приемного отделения, которая своим занудством, подозрительностью и придирчивостью дала бы сто очков вперед любому сотруднику Смерша, и кинулась звонить по телефону, оставленному ей соседом. Поляков сразу понял, что связник явился уточнить участь Бродяги, проверить сообщение Проводника. Значит, Коноплев ничего не сообщил? Или его сообщение еще не пришло в разведшколу? Или ему перестали доверять? Его тоже решили проверить? Впрочем, сейчас было не до раздумий над всеми возможными вариантами. Поляков немедленно отправил в больницу машину с сотрудниками, одетыми в штатское. Они успели вовремя, чтобы увидеть, как человек с печальным выражением лица (а какое лицо еще должно быть у «племянника», если он услышал о смерти «родного дядюшки», Степана Мефодьевича Босякова?) вышел на крыльцо больницы и побрел по улице, изредка спрашивая у прохожих, где находится остановка автобуса, идущего… на Автозавод.
«К Коноплеву едет! – сообразил Поляков, которому это передали по телефону, и только головой покачал, сам себе дивясь: ну вот, поддавался каким-то глупым иллюзиям, не верил в очевидное… Теперь все выяснится. И поди-ка объясни начальству, почему в свое время не поставил засаду на квартире Коноплева, куда, конечно, явится связной. – Надо, конечно, последить за ним, хотя какие тут могут быть сомнения?»
Он приказал своим сотрудникам «вести» связного.
Двое сели (вернее, влезли) в тот же битком набитый автобус, в котором поехал и связной. Двое следовали за автобусом на автомобиле.
И вот наконец центр Автозавода – конечная остановка. Связной немного побродил по площади, определенно проверяясь, причем очень умело. Впрочем, к тому времени его сопровождающие уже сменились. Поляков сам приехал со второй группой агентов и теперь из автомобиля нетерпеливо наблюдал за невысоким тщедушным мужчиной с неприметным, невыразительным, словно бы смазанным лицом и суетливыми повадками. Если связной приехал на Автозавод встретиться с Коноплевым, он должен будет идти или к Северной проходной (там находился телефонный узел), или на улицу Первой Пятилетки (там жил Коноплев). Однако связной отправился к райсовету Автозаводского района (его вел один из агентов майора Полякова, тот самый лейтенант Пестряков, который когда-то работал с парашютистами, а теперь возглавлял опергруппу, приданную в помощь Полякову) и спросил дежурного, как найти бухгалтера райсовета Пантюхина Федора Федоровича.
Дежурный позвонил по внутреннему телефону и узнал, что Пантюхин на совещании, которое окончится не раньше чем через час, как раз к концу рабочего дня. Связной сначала послонялся у входа в райсовет, но недолго – словно на что-то решившись, торопливо двинулся в сторону улицы Первой Пятилетки.
«Неужели все же к Коноплеву?» – разочарованно подумал Поляков.
Ну да, связной направлялся именно к цепочке двухэтажных домов, построенных для младшего состава ИТР Автозавода в качестве временного жилья, да так и стоявших по сю пору. В одном из тех домов жил Коноплев.
И вдруг Полякова осенило! Он вспомнил, что часть квартир в домах ИТР была выделена жильцам, работающим на других предприятиях. По этому поводу автозаводцы, чьи квартиры ушли на сторону, писали много возмущенных писем и даже доносов в НКВД.
– Лейтенант, немедля в жилконтору! – приказал Поляков Пестрякову. – Список всех жильцов дома 16 по улице Первой Пятилетки! Хватай машину, мчись на всех парах – и, как только список будет у тебя на руках, прямо от домоуправа звони мне. Я буду в отделении милиции, в кабинете начальника.
