Эльза Вернер - Два мира
— Не премину этого сделать, — вежливо согласился Герман, но, несмотря на это, чувствовалось, что вряд ли он последует приглашению.
Зигварт сел против дам, и между ними завязался разговор. Его поддерживали главным образом Траудль и Зигварт, Алиса же снова приняла свою спокойно-небрежную позу, изредка вставляя в разговор замечания и разглядывая «советника Зигварта» как незнакомца. За эти годы он, несомненно, сильно изменился к лучшему. В нем чувствовалась спокойная уверенность человека, который, не будучи о себе слишком высокого мнения, в то же время отлично знает, чего он стоит и какое положение ему подобает. Прежде в нем не замечалось этой свободы и уверенности в движениях, но зато исчезло то, что привлекало американку: пылкие порывы бурного, едва сдерживаемого темперамента, бессознательное проявление замкнутой, но глубоко страстной натуры. Теперь он сидел против нее и спокойно говорил о своих впечатлениях от путешествий и излагал свои планы относительно дальнейшей поездки в Южную Америку.
И это был человек, некогда стоявший перед ней и боровшийся с охватившей его страстью! Каждый нерв дрожал в нем, когда у него помимо воли вырвалось признание в любви. Но он не захотел быть рабом и расстался с ней. Неужели все это действительно было? Теперь он казался таким уравновешенным и корректным и стал для нее заурядным человеком. Он сделал карьеру, стал известностью, далее знаменитостью, но зато прежний Герман Зигварт, со своей резкой, но привлекательной индивидуальностью, исчез, к сожалению, навсегда.
На веранде появились Гунтрам и Залек. На бароне был новый спортивный костюм, который, казалось, преобразил его — в присутствии Алисы он стал прежним офицером одного из аристократических полков с безукоризненными манерами. Он сейчас занял место за ее стулом, и это было принято довольно благосклонно. Алиса, взглянув на него, небрежно проговорила:
— Удастся ли нам нынче поохотиться?
Его глаза загорелись. «Нам»! В этом слове заключалось разрешение сопровождать ее и на этот раз.
— Удастся сверх всякого ожидания, — оживленно ответил он. — Я обошел весь участок леса и наметил удобные места. На этот раз мы можем рассчитывать даже на медведей, я видел следы.
Усталое лицо молодой женщины оживилось.
— А, это было бы интересно! С тех пор как окрестности заселяются, медведи стали редкостью.
— Ты поедешь с нами, Герман? — спросил Гунтрам. — Это не то, что безопасная охота в наших немецких лесах.
— Разве господин Зигварт тоже охотник? — холодно спросил Залек.
— Да, я уже в четырнадцать лет научился обращаться с ружьем, — спокойно подтвердил Герман, — и, кажется, еще не настолько разучился, чтобы не принять участия в охоте.
— Во всяком случае, вы отличный ездок, — заметил Залек умышленно небрежным тоном, — вы прекрасно сидите на лошади, хотя постоянно живете в столице.
— У меня нет времени для прогулок пешком, но двигаться необходимо. Поэтому я завел верховую лошадь и каждый день катаюсь рано утром, барон.
— Как комично звучит, когда люди так торжественно величают друг друга! — громко засмеялась Траудль. — Здесь мы от этого совсем отвыкли.
— Да, мы-то отвыкли, — насмешливо проговорил Залек, — но европейцы придают титулам и званиям большое значение, и с этим приходится считаться.
— Европейцы, к которым принадлежите и вы, — вставил Зигварт.
— Принадлежал. Я уже давно выбросил из головы всю эту ерунду, но все же, безусловно, уважаю ваше звание, господин архитектур-советник.
— Я тоже не отношусь к нему с презрением, потому что оно заслужено. Оно свидетельствует об известной сумме знаний и труда. С наследственными титулами дело обстоит иначе, но и к ним я отношусь еще с большим уважением, чем вы, барон.
Залек бросил яростный взгляд на человека, так мастерски отпарировавшего его насмешку, графиня, видимо, забавлялась этой перестрелкой, но Гунтрам счел за лучшее вмешаться.
— Мне кажется, вам обоим следует держаться здешних обычаев, они здесь более уместны: просто фон Залек и Зигварт. Ты еще не видел, Герман, чудной лошади, которую привела с собой графиня? Пойдем, я тебе покажу.
Герман, поняв намерение Адальберта, согласился на его предложение. У него не было ни малейшей охоты препираться с незнакомым человеком. Они пошли к конюшням. Траудль тоже ушла с террасы, захватив с собой детей. Алиса осталась вдвоем с Залеком.
— Вам пришлось спасовать, барон, — насмешливо проговорила она, — мистер Зигварт умеет защищаться.
— Вернее, умеет нападать. Я убедился, что в этом он очень силен.
— И на этот раз противился в том, что был прав, дав вам урок?
Залек не ответил на это, а, резко меняя разговор, спросил:
— Вы верите в предчувствия, графиня, вернее сказать — в некоторый инстинкт человеческой души. Я вот совершенно не знал этого Зигварта, ни разу не видел его раньше, но, увидев впервые, сразу почувствовал, что с его стороны мне угрожает какая-то опасность. Тайный голос сказал мне: «Это твой враг, берегись!»
— Суеверие!
— Очень возможно. Однако когда в душе без всякой причины пробуждается такое безотчетное, но до жуткости ясное предчувствие, я верю ему и… буду остерегаться.
— Так и у вас есть романтические наклонности? — сострадательно пожала плечами Алиса. — Обычно вы разыгрываете из себя реалиста. Но вернемся к нашей охоте. Хотите и на этот раз быть моим кавалером?
— Хочу ли я? Вы оказываете мне незаслуженную милость.
— В таком случае, заслужите. Но нас зовут обедать.
Траудль действительно пришла сама за своей дорогой гостьей, и барон присоединился к дамам. В его сердце невольно пробудилась смелая, безумная надежда. «В таком случае, заслужите эту милость». До этой минуты он не слышал от этой красивой женщины такого тона, не видел такого взгляда. Обычно она обращалась с ним холодно и свысока, как и со всеми остальными.
Залек мечтал иногда о сказочном счастье, которое свалится к нему прямо с неба, но был действительно слишком большим реалистом, чтобы верить в осуществление подобных желаний. Ему ли мечтать об этом, нищему авантюристу, уже двенадцать лет борющемуся с нищетой и лишениями? Но ведь кто-нибудь выиграет же этот приз, это миллионное богатство вместе с рукой дочери Вильяма Морленда. Кто-нибудь? А ведь он, Дитрих Залек, все же потомок старинного дворянского рода. Это все, что оставалось у него от прошлого, но это могло быть принято в расчет, если бы графиня Равенсберг надумала вторично выйти замуж.
Глава 20
Под одним из лесных великанов, которых пощадили, чтобы сохранить тенистый уголок около дома, сидела Траудль и смотрела за своим потомством, резвившимся на лужайке. Маленькая Алиса делала первые попытки ходить при усердной помощи братьев. Непоседливые мальчики относились к ней со снисхождением, имевшим в себе что-то рыцарское. Они взяли сестренку за руки и учили ее ходить. Однако малютке это скоро надоело, она шлепнулась на землю и начала ползать с самым довольным видом. Братья немедленно составили ей компанию, изображая диких зверей, и все трое с визгом возились на траве.
