Джорджетт Хейер - Черный мотылек
– Право, сударыня, я польщен, – поклонился Ричард.
Она оборвала его.
– Я не в настроении слушать комплименты, сэр. Я не жажду говорить или внимать умным речам. Вы меня тревожите.
Ричард присел рядом, заинтригованный и привлеченный этой прямолинейной маленькой женщиной.
– Я, сударыня?
– Вы, сэр. То есть, меня беспокоит ваше лицо, – увидев его изумление, она рассмеялась, обмахиваясь веером. – Оно очень приятное, должна отдать вам должное! Но я к тому, что вы очень похожи на… одного моего друга!
Ричард вежливо улыбнулся и взял из ее рук веер.
– Неужели, сударыня?
– Да. Я знала этого джентльмена в Вене три года назад. Я сказала бы, что, по-моему, он моложе вас. У него синие глаза, очень похожие на ваши. Нос почти такой же, как у вас, но вот рот… н-нет. Но общее сходство…– она оборвала себя, заметив, как побледнел ее собеседник. – Вам нехорошо, сэр?
– Нет, сударыня, нет. Как звали вашего друга?
– Ферндейл, – ответила она. – Энтони Ферндейл.
Веер перестал обмахивать ее.
– Ах! – произнес Ричард.
– Вы его знаете? – пылко поинтересовалась она.
– Много лет назад, сударыня, я был с ним… знаком. Могли бы вы рассказать мне… каков он был, когда вы в последний раз его видели?
Она задумчиво поджала губы.
– Если вы хотите знать, был ли он весел, остроумен, то да. Но иногда мне казалось, мистер Карстерз, когда он замолкал, глаза его были такими грустными!.. Право, не знаю, почему я вам это рассказываю.
– Можете быть уверены, сударыня, ваше доверие не будет обмануто. Я испытываю к этому джентльмену большую… большую приязнь, – говоря это, он открывал и закрывал веер, дергая тонкие спицы. – Вы тоже испытываете к нему это чувство, сударыня?
– Я не думаю, чтобы кто-нибудь, кто знал его, не испытывал бы этого чувства. Есть что-то в его манере, его личности… не могу объяснить, сэр… но это сделало его очень дорогим мне человеком. А однажды… он очень помог мне… когда я оказалась в затруднительном положении.
Ричард, вспомнив обрывки сплетен касательно прошлого вдовушки, только наклонил голову.
Она на мгновение замолчала, опустив глаза и разглядывая свои руки, но потом, улыбнувшись, подняла их и забрала у него свой веер.
– Не выношу, когда что-то вертят в руках, сэр! – сказала она ему. – Кроме того, я вижу, что приближается лорд Фодерингем. Я обещала ему этот танец, – она встала, но Ричард удержал ее.
– Миссис Фаншо, не позволите ли вы мне посетить вас? Мне хотелось бы побольше услышать об… этом вашем друге. Возможно, это покажется вам странным, но…
– Нет, – отвечала она. – Не покажется. Конечно, навестите меня, сэр. Я живу на Моунт-Стрит со своей сестрой, номер 16.
– Вы так добры, сударыня.
– И снова нет. Я уже говорила вам, что мне нравится, когда мужчина разговаривает, как мужчина, а не как жеманная женщина. Я буду рада вам.
Она присела в реверансе и удалилась об руку с виконтом.
В ту самую минуту рядом с Ричардом чей-то голос протянул:
– Неужели я вижу вас у ног этой бойкой вдовушки, мой добрый Дик?
Карстерз обернулся и оказался лицом к лицу со своим шурином, полковником Бельмануаром.
– А разве не весть Лондон у ее ног? – улыбнулся он.
– О, нет! С момента появления прекрасных мисс Ганнинг, нет. Но должен признаться, она очаровательна. А Лавиния? Интересно, это не разобьет ее сердце? – он рассмеялся под нос, увидев, как сверкнули глаза Ричарда.
– Думаю, что нет, – ответил Карстерз. – Вы сегодня все здесь?
– Наш сиятельный глава рода, по-моему, отсутствует. Эндрю в Голубом салоне флиртует с девицей Флетчер, я здесь, а Лавиния развлекается с Лавлейсом. Да, Ричард, с Лавлейсом! Будьте настороже! – и с насмешливой улыбкой он отошел прочь, поклонившись проходившей мимо Элизабет Ганнинг. Она опиралась на руку его милости, герцога Гамильтона, весьма увлеченного ей.
В этот момент в залу вошли двое припозднившихся гостей и сразу направились к хозяйке, которая, судя по всему, была очень обрадована их появлением, особенно того, что был повыше и по чьей руке она хлопнула с добродушным упреком Второй был без маски, и полковник узнал в нем Фрэнка Фортескью. Он перевел взгляд на первого, который в отличие от большинства мужчин, только державших маски в руках, застегнул свою, прикрыв верхнюю часть лица, и глаза его изумленно расширились. Фиолетовое домино, небрежно распахнутое, приоткрывало черный атлас, расшитый серебром и усаженный бриллиантами. Ненапудренные волосы были черны, как вороново крыло, ноздри слегка раздувались, на тонких губах не было улыбки.
– Дьявол! – воскликнул Роберт и направился к нему.
Увидев, кто приближается, Фортескью отошел в сторону, и его милость герцог Эндоверский медленно повернулся к брату.
– Я почему-то думал, что вы еще в Париже, – протянул полковник.
– Мне всегда жаль вас разочаровывать, – поклонился его милость.
– Вовсе нет. Я в восторге, я рад видеть вас. Как, кажется, и Лавиния.
Леди Лавиния, узнав его милость, отбросила руку партнера, и опрометью кинулась к нему.
– Трейси, ты! – она радостно схватила его за руку.
– Очень трогательно, – с издевкой усмехнулся Роберт. – Теперь не достает только Эндрю, чтобы дополнить счастливое воссоединение семейства. Прошу меня извинить!
– С удовольствием, – ласково ответил герцог и поклонился ему, как постороннему.
– Он становится несносен, – заметил он, когда полковник отошел и не мог его услышать.
– О, Боб! Я не обращаю на него внимания. Но, Трейси, как вышло, что ты приехал сегодня? Я думала…
– Дорогая моя Лавиния, я не стремлюсь выглядеть загадочным. Я считал, что тебе известно мое обещание Долли Кавендиш быть сегодня здесь.
– Да, но… а, не все ли равно? Я так рада снова видеть тебя, мой дорогой.
– Ты мне льстишь, Лавиния.
– А теперь, раз ты приехал, я хочу услышать, почему ты вообще уезжал! Трейси, отведи меня в комнату за твоей спиной, я знаю, что она пуста.
– Хорошо, дитя, как хочешь, – он отвел занавес, чтобы она прошла, и вошел вслед за ней в безлюдную комнату.
– Ты хочешь знать, почему я уехал? – начал он, присаживаясь рядом с ней. – Я прошу тебя, моя дорогая, бросить взгляд в прошлое и вспомнить весну в Бате.
– Твой роман? Разумеется! Так, значит, леди оказалась недоброй?
– Да нет. Но я все напортил.
– Ты? Расскажи мне все немедленно! Немедленно!
Его милость вытянул ногу и задумчиво поглядел из-за полуприкрытых век на сверкающую пряжку туфли.
– Я все устроил, – проговорил он, – и прошло бы прекрасно, если бы не вмешался какой-то молодой нахал, случайно оказавшися на дороге, который счел нужным вступиться за мадам Диану, – он помолчал. – Он свалил меня каким-то приемом, а. затем… que veux-tu? [17]
