Барбара Картленд - Любовь всегда выигрывает
Наверное, впервые в жизни лорду Уинчингему стало по-настоящему страшно.
Лорд сел на ступеньку у двери комнаты. По крайней мере, она деревянная, а значит, не такая холодная, как каменные плиты на полу. Невыносимо болела голова, но мозг мыслил четко и ясно.
Да, он угодил в ловушку, как крыса. Клод невероятно умен. Выхода из создавшегося положения просто нет. И все-таки встал, потряс дверь и изо всех сил постарался выломать перекладины на окошке, заранее зная, что это бесполезно. Тогда снова сел, успокаивая себя, что, по крайней мере, до рассвета, пока не явятся его палачи, с ним ничего не случится.
А может быть, постараться побороться с ними? Он их не видел, но предположил, что люди, пошедшие на такое дело, должны быть сильными и ловкими, а значит, им ничего не стоит справиться с одним человеком. Клод предупредил их о ножах, но лорд Уинчингем знал: если на цыган напасть, они, не колеблясь, пустят их в ход, несмотря на запрет. А он-то безоружен! И чем больше думал, тем больше убеждался, что выход у него только один.
Всю ночь Стерн размышлял, продумывая каждую деталь своего плана, и, не переставая, тосковал по Тине. Почему он не поговорил с ней раньше? Почему тянул до последнего момента? Почему у него не хватило мужества подчиниться велению своего сердца, когда он впервые понял, что не может жить без нее?
Теперь-то ясно видно, что их хорошо продуманный план безнадежен, потому что они оба не учли человеческих отношений. Любовь уничтожила их! Она посмеялась над ними, сделала их уязвимыми и беспомощными.
Нет, если не ради себя, то ради Тины все-таки нельзя позволить себе умереть! Да, Клод сумасшедший, но сам он еще более сумасшедший! Вообразил, что она сможет смириться с таким развратным типом, как сэр Маркус! Поверил, что деньги смогут облегчить ему чувство вины и потери!
По мере того как приближалась ночь, лорд Уинчингем успокаивался и твердо решил бороться до конца. Ближе к рассвету он снова улегся на холодный пол, в той же позе, что его оставили, закрыл глаза и стал ждать.
Ждать пришлось долго. Очевидно, цыгане решили не шутить с дьяволами. Солнце стояло уже высоко в небе, когда наконец послышался шорох гравия, а потом и шаги по лестнице.
Уинчингему показалось, что цыгане вели себя довольно шумно, а когда вошли в комнату, оказалось, что их не двое, а трое. Хорошо, что он не стал
нападать на них из-за двери, как хотел это сделать вначале.
Вошедшие о чем-то болтали на своем языке, но Стерн не понимал ни слова. Очень скоро он почувствовал прикосновение их рук и догадался, что, выполняя указание Клода, они его раздевают.
Усилием воли он заставлял себя лежать неподвижно и беспомощно. Мерзавцы хорошо знали свое дело! Наверняка не первый раз раздевают и грабят!
Двое цыган подняли пленника с пола, а третий сгреб в охапку его одежду и быстро спустился по лестнице. Дождавшись сигнала, длинного, тихого свиста, цыгане стали спускать по лестнице лорда Уинчингема.
Он почувствовал, как его вынесли на солнечный свет теплый, ласковый и почему-то успокаивающий Глаз Стерн не открывал, но, хорошо зная мельницу понимал, куда его несут.
Цыгане шли налево, мимо колеса, к берегу пруда заросшего кустарником.
— Положи его вещи вон там! — приказал один из них, и лорд узнал по голосу одного из вчерашних похитителей.
— Давай!
Это был сигнал человеку, который держал лорда за ноги. Двое цыган раскачали Стерна и бросили в пруд.
Успев сделать глубокий вдох, лорд оказался под ледяной водой. Он чувствовал, что идет ко дну, словно какой-то водоворот увлекает его в свои глубины. Но был готов к этому.
Лорд Уинчингем быстро поплыл под водой в сторону берега, с которого его только что сбросили. Его продолжало засасывать; он это чувствовал и понимал, что глубже опускаться не следует. С другой стороны, цыгане, безусловно, наблюдают за прудом, поэтому выдавать своего присутствия нельзя. Стерн продолжал плыть, стараясь держаться, насколько это возможно, глубже под водой и подальше от середины пруда.
Легкие у него разрывались, а голова болела так, что казалось, он вот-вот потеряет сознание, прежде чем найдет то, что может спасти его: подводную часть старого мельничного колеса. Оно было прямо перед ним, и он с радостью ухватился за него. Еще одна секунда, и можно остановиться!
Держась обеими руками за колесо, лорд Уинчингем нырнул под него и начал осторожно подниматься из воды. Дыхание через ноздри действовало на него как живительный эликсир, но сначала он не мог думать ни о чем, кроме того, что жив и дышит. Затем, сознавая опасность, по-прежнему угрожающую ему, опустился пониже, так, чтобы над поверхностью воды остались только его глаза, и огляделся, дабы видеть, где находятся цыгане.
Они стояли примерно в тридцати ярдах от него, на берегу, с которого его сбросили, и смотрели на середину пруда, конечно не догадываясь, что их пленник сбежал не только от демонов, живущих в водовороте, но и от них.
С облегчением вздохнув, лорд Уинчингем спрятался подальше за мельничное колесо. Вода была невероятно холодной. У него уже стучали зубы, но он надеялся, что цыгане скоро уйдут. И не ошибся в своем предположении. Уходя, цыгане обернулись. Старший посмотрел сначала через правое плечо, затем через левое, а потом быстро и. бесшумно, как индейцы, все направились к лесу, что рос по другую сторону от мельницы.
Цыгане почти скрылись из вида, и лорд Уинчингем, благодаря Бога, решил, что теперь уже можно вылезти из воды, но тут кто-то из них вернулся. Стерн снова спрятал голову за колесо, но цыган даже не повернулся в его сторону. Это был молоденький мальчик, вероятно не присутствовавший при его утоплении. Он схватил под мышку одежду, лежащую у запруды, и убежал за остальными.
Лорду Уинчингему неудержимо хотелось крикнуть ему вслед: «Стой, воришка!» — но, вспомнив, что ни при каких обстоятельствах он не должен привлекать к себе внимание, сдержался.
Подождав около пяти минут, он, посиневший от холода и дрожа, поплыл к берегу и выбрался на солнечный свет. Ему очень хотелось немного отдохнуть и погреться на солнышке, но это было опасно. Тогда Стерн быстро юркнул в кусты, хорошенько отряхнулся и направился в сторону, противоположную той. куда ушли цыгане, — к Уинчу.
Посмотрев на солнце, лорд определил, что уже, наверное, часов девять, и, тихо застонав, пусти, » л бежать.
Девять часов! А Тина выходит замуж в одиннадцать! Ведь все тщательно спланировано: в полдень свадебный завтрак, а после него жених с невестой отправляются в свадебное путешествие. У них будет немало времени, чтобы до наступления ночи добраться до Ньюмаркета. Лорду Уинчингему хотелось биться головой о камни, когда он вспомнил, что сам устроил так — это казалось ему разумным. Почему он не назначил свадьбу на вторую половину дня? Тогда успел бы!
